Название: Не то, что кажется
Фандом: Bleach
Дисклеймер: отказываюсь от прав на вселенную и персонажей.
Предупреждение: OOC, AU.
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Гин/Рукия
Саммари: согласно заявке моей радости «подозрительно себя ведущий Гин, ревнующая и следящая за ним Рукия, дающий дельные или не очень советы Бьякуя» и другое
Посвящение: Вел-чан, это тебе!
читать дальше
Не то, что кажется
1.
Ночь давно укрыла Сейрейтей, однако Кучики Рукия в своем одиночестве никак не могла сомкнуть глаз. Она сидела в огромном кресле Ичимару, закутавшись в тяжелый мягкий плед, и рассеянным взглядом смотрела в окно, которое открывало вид на звездное небо. В полумраке комнаты едва угадывались серые очертания предметов, лишь хрустальная статуэтка, которая стояла на столе Гина, поблескивала в темноте. Рукия очень любила эту статуэтку — выполненную в виде стоящей на одной ноге девушки-танцовщицы. Гин как-то обмолвился, что эта фигурка напоминает ему о Рукии. Это было безумно приятно слышать, хотя девушка по привычке своей не подала виду.
Из-за Ичимару, кстати, ей не спалось. Его не было в Сейрейтее уже два дня.
Два дня! В прежние времена она радовалась каждой спасительной секунде, проведенной без боязни того, что на горизонте замаячит высокий человек в белом хаори. Теперь же Рукия не могла уснуть из-за неясного чувства тревоги — ну что могло так долго удерживать в Генсее Ичимару?
Да и вообще в последнее время Гин вел себя странно. Даже Бьякуя это заметил и был рад этому. Молчаливое неодобрение Кучики связи сестры с его экс-товарищем было настолько выразительным, что, пожалуй, кричи Бьякуя и топай ногами, в атмосфере, царившей в поместье, мало что изменилось бы.
Запретить Рукии встречи с Ичимару Бьякуе не позволяла гордость, в конце концов, он был уважаемым дворянином, а не тираном. Но нельзя сказать, что он оставил попытки отвадить Ичимару от своего дома. Кучики даже занялся поиском «подходящей партии» для Рукии, и та раз в неделю прилежно встречала представителей знати в тяжелом кимоно с волосами, увешанными канзаши, и чувствовала себя так глупо, как это вообще возможно.
Один бог знает, как это веселило Гина. Он получил очередной повод метать свои стрелы в обоих представителей великого и благородного рода Кучики, причем, никакого страха лишиться подруги у него не наблюдалось и в помине. Напротив, он с большим азартом обсуждал того или иного претендента на руку Рукии, пока не доводил девушку до бешенства, и она не принималась бросаться в него всеми предметами, которые можно было без труда отделить от пола.
Однако в последнее время Ичимару все меньше времени проводил рядом. Капитан Укитаке как-то обронил, что Гин загружен работой. К этому сообщению Рукия, прекрасно осведомленная о приоритетах Ичимару, отнеслась с огромным скепсисом. Для нее не было секретом то, что капитаном Гин звался ради красного словца. Истинным командиром был Изуру, причем принял на себя всю черную работу лейтенант абсолютно спокойно. Рукия считала, что если бы рай действительно существовал, Кира получил бы статус ангела при жизни.
Однако, возвращаясь к мыслям об Ичимару…
В тишине вдруг послышался звук отодвигающихся седзи. Рукия мгновенно поднялась с кресла, на ходу выпутываясь из пледа, и сразу же оказалась в объятьях Ичимару. Что не особо ее порадовало — хаори капитана Третьего отряда было насквозь мокрым.
— Холодно! — возмутилась Рукия, отстраняясь. Бросив скептический взгляд на улыбающееся лицо Гина, она спросила: — Где ты был? И не говори мне, что упал в пруд.
— О, все куда романтичнее, я попал под парижский дождь, — отозвался Ичимару. — А почему ты не спишь?
— Не спится.
В его глазах мелькнула насмешка.
— Ты не можешь заснуть, если меня нет рядом?
— Сними хаори, пока не закапал пол, — отрезала Рукия. — Я сделаю чай.
— Не нужно. Твое присутствие достаточно меня согревает.
Она пожала плечами.
— Ну как хочешь… Может, снимешь наконец одежду?
Ичимару развел руками.
— Знал бы я в темные времена, что услышу от тебя подобные слова…
— Уверена, что знал, — прошептала она себе под нос.
Гин не ответил, но по его улыбке она поняла, что он прекрасно ее расслышал. Когда они оказались под одеялом, Рукия отвернулась, и Ичимару мгновенно обвил ее руками, прижав к своему холодному телу. Его подбородок оказался на ее макушке, и Рукия огромным усилием воли прогнала от себя мысль, что Гин обнимает ее точно плюшевую игрушку.
— Знаешь, я был в красивом месте. Этот мир не перестает меня удивлять. Что радует…
Последние его слова сопровождались легким смешком. Уже дремлющая Рукия невольно вздрогнула, но тут же расслабилась. Рука Ичимару привычно обнимала ее, а звук голоса, как это часто бывало, успокаивал и наполнял ощущением странного счастья.
— А ты что делала, Рукия-чан?
— Ичимару, — произнесла она недовольно. — Не заставляй меня разговаривать. Теперь, когда ты здесь, я наконец-то могу спокойно поспать…
Гин улыбнулся.
— Теперь я знаю, что ты делала. Скучала по великому и прекрасному мне.
— Я убью тебя завтра.
— Нельзя убивать людей за правду, — наставительно проговорил Гин.
— Можно, если очень хочется. Не ты ли говорил?
— Если мы оба будем жить по моим принципам, мир рухнет в руины.
— Выходит, я для тебя некое подобие громоотвода?
С его губ сорвался смех, и Рукия повернулась к Ичимару лицом. Он поцеловал ее, привлекая к себе, и девушка поняла: никакого здорового сна этой ночью для нее не предвидится.
Заснула Рукия уже на рассвете, короткий отдых принес с собой тяжелый сон, который она не запомнила, однако ощущение чего-то неприятного было невероятно сильным. Уже на грани сна и яви девушка пыталась стряхнуть странное чувство и отделаться от голосов, которые, казалось, звучали совсем рядом.
Рукия открыла глаза и поняла, что Гин рассеянно перебирает ее волосы одной рукой. В окно лился холодный утренний свет, но тишину улицы еще ничто не нарушило. Жесткие пальцы Ичимару были такими чуткими — девушка подумала со смутным удивлением, что рука, которая едва не убила ее когда-то, теперь ласкает ее лицо.
И теперь вспоминая прошлое, она не чувствовала ненависти даже к тому Гину. С тем, что было между ними, попрощаться оказалось так же просто, как залпом выпить бокал горького вина.
Но что же за сон ей приснился?..
Сглотнув, девушка выпрямилась и села на кровати.
— Что, Рукия-чан? — нахмурился Гин, выпрямляясь вслед за ней.
— Мне пора, — отозвалась она хрипловатым со сна голосом.
— Куда пора? Взгляни на часы.
Она скользнула взглядом по столу мимо хрустальной танцовщицы и увидела на циферблате часов, что еще нет и восьми.
— Что с тобой? — спросил Гин, глядя на ее исполненное тревоги лицо.
Но Рукия покачала головой. Да и как она могла объяснить? Будучи не самой мудрой и женственной, но все-таки женщиной, она имела свойство бояться чего-то скрывающегося в тени.
А Ичимару при всей гибкости ума оставался слишком практичным мужчиной, для того чтобы обеспокоиться чем-то, ему нужно было ясно увидеть проблему. Беспричинные страхи он высмеивал.
— Плохой сон? — предположил он.
— Вроде того.
— Очередной знатный жених?
Она бросила на него выразительный взгляд.
— Это настолько тебя веселит?
— Нет, — благоразумно отозвался он, читая в ее глазах угрозу.
Девушка сузила глаза.
— Однажды брат выдаст меня замуж, посмотрим, как долго ты сможешь смеяться.
— Так-так, не вздумай только выйти замуж, чтобы меня проучить…
Рукия хмыкнула.
— Я не так глупа…
Он потянул ее на себя за локоть, и она вновь оказалась в его объятьях.
— Рукия, а может, мне составить конкуренцию этим кандидатам на твою руку? — предложил он.
— Ичимару, если ты придешь к брату просить моей руки, уходить ты будешь без собственных конечностей.
Гин потер лоб, сдержанно улыбаясь.
— Предположим, но что бы ты мне сказала?
— Я? — ее вдруг охватила растерянность. Рукия подтянула колени выше, избегая взгляда Гина. — То есть… Мы ведь и так вместе?
— Верно… И все-таки? Ты променяла бы блеск поместья Кучики на возможность вернуться к руконгайским корням?
— Это чересчур! — возразила она, приходя в еще большее смятение. — В конце концов, ты капитан Готея, один из тринадцати наиболее уважаемых людей во всем Сейрейтее, так что не говори об этом как о мезальянсе, я…
Рукия умолкла, когда увидела, что Ичимару буквально вздрагивает от смеха. Смущение тотчас сменилось негодованием.
— Хочу, чтобы ты знал, — процедила она сквозь зубы. — Я искренне, глубоко, всем своим сердцем ненавижу тебя!
— Вот теперь с добрым утром, — с усмешкой проговорил Гин.
2.
Сказала она:
«Вернусь через мгновенье»,
И я ждал ее.
Предрассветную луну
Долгие месяцы жду.
«Вернусь через мгновенье»,
И я ждал ее.
Предрассветную луну
Долгие месяцы жду.
«Н-да. Надеюсь, это не упрек в том, что я едва ли появляюсь дома…»
— Рукия? — окликнул ее брат, и девушка поспешно наклонила голову.
— Да, я явилась по вашему приказу.
Бьякуя отложил томик с лирикой, поворачиваясь к сестре лицом. В светлой комнате были отодвинуты седзи, и напоенный цветочным ароматом летний воздух струился в помещение.
— У тебя все в порядке?
— Да, все хорошо. Могу ли я осведомиться о вашем самочувствии, брат?
Вместо ответа Кучики поднялся, шелестя хаори, и подошел ближе.
— Ты можешь встать. Я хотел бы прогуляться по саду.
Рукия покорно поднялась с колен и последовала за братом.
— Надеюсь, ты помнишь, что в эту субботу у нас гости?
— О, конечно, брат.
«Ичимару опять будет развлекаться…»
— Знаешь, я недавно размышлял… Рукия, а почему бы тебе не обучиться игре на сямисэне?
«Да чтоб я сквозь землю провалилась дважды!!!»
Бьякуя с легким недоумением бросил взгляд на сестру, которая неожиданно застыла на месте. Спохватившись, Рукия заговорила:
— Боюсь, что у меня ничего не выйдет, брат! Мне не удается сладить с музыкальными инструментами!
«Как и с поэзией, каллиграфией, чайной церемонией, танцами, бонсаем, домоводством, светскими беседами… О, какой унизительно длинный список. Я только рисовать и умею…»
— Ерунда, — авторитетно заявил Бьякуя. — У тебя попросту не было достойного учителя. Поверь, немного прилежания и времени, и ты всему обучишься!
— Но, дорогой брат…
— Рукия, ты молода. Я сделаю все, чтобы помочь тебе в жизни. Но тебе не кажется, что ты сама должна проявить некоторые усилия на пути становления как личности?
—Д-да, — пролепетала Рукия. — Как скажете, брат…
Удовлетворенный этим ответом, Бьякуя остановился у клумбы с герберами и предложил сестре провести некоторое время в созерцании этих красивых летних цветов, которые были новинкой в их саду.
Намерения брата были абсолютно прозрачны. Служба в Готее и уроки музыки будут отнимать у нее все время, исключая встречи с Гином. Видно, Бьякуя уже в курсе того, что лис вернулся в норку, вот и решил активизироваться.
Страшно представить реакцию Ичимару. Скоро, очень скоро начнется старое доброе перетягивание каната. И никуда от этого не деться.
Рукия уныло смотрела на яркие цветы, облюбованные мелкими жуками. Как ей наладить отношения между Бьякуей и Гином? И почему они так друг друга ненавидят?
Да, Ичимару когда-то ранил Бьякую, но ведь с тех пор столько воды утекло! Гин доказал, что его поступки не так ужасны, как кажется на первый взгляд.
— Осенним цветам я отдаю большее предпочтение, — проговорил Бьякуя вдруг. — Но и эти радуют глаз. Ты не находишь?
— Да, я чувствую то же самое, — почтительно отозвалась она.
— Мне приятно, что ты заинтересовалась садоводством. Позже я дам тебе любопытную литературу на эту тему.
Рукия едва сдержала истерический смешок. Бьякуя решительно намерен опутать ее по рукам и ногам сетями занятий, которым надлежит посвятить себя аристократке.
То, что занятия музыкой — каторжный труд, Рукия поняла почти сразу. Гин же оценил ее усилия при первой их новой встрече.
— Что у тебя с руками? — изумленно спросил Ичимару вместо приветствия.
Рукия нервно передернула плечами, сжимая пальцы в кулаки.
— Изрезала о струны.
— Струны чего?
— Сямисэна. Это ерунда, скоро появятся мозоли, и я ничего не буду чувствовать.
— Ничего не будешь чувствовать? — повторил Гин. — О, понятно. Я уже знаю, откуда ветер дует.
— Да, я решила обучиться музыке, — нарочито небрежно заявила Рукия. — Должно же у меня быть хобби.
— Я тебе придумаю новое хобби, — пообещал Ичимару, качая головой. — Например, убегать от капитана Шестого отряда. Бедная моя Рукия…
— Не надо меня жалеть, — оборвала она его. — Мне это нравится.
— Это заметно по твоему измученному лицу.
— Нет, ты не понимаешь… — Рукия яростно стукнула кулаком по открытой ладони. — Когда у меня что-то получается, я испытываю странное удовлетворение!
— То есть ты ведешь войну с несчастным инструментом, а твой брат зовет это творчеством, — подытожил Гин.
Он взял ее руку и поднес к своим губам.
— И для чего такие жертвы? — пробормотал он. — Ты собираешься услаждать слух своих женихов в эту субботу?
Рукия слабо улыбнулась, и Гин, подняв взгляд, увидел выходящего из штаба Главнокомандующего капитана Кучики.
Бьякуя тоже их заметил и подошел ближе.
— Рукия, Ичимару, — кивнул он и обратился к сестре. — Как твои успехи?
— Пока одни только жертвы на алтарь музы, — проговорил Ичимару вместо Рукии.
— Хорошо, — поспешно отозвалась та.
— Старайся.
Гин ядовито улыбнулся.
— Вы могли бы придумать более подходящую пытку для Рукии-чан, капитан Шестого отряда.
Бьякуя холодно на него посмотрел.
— Буду счастлив, если ты поделишься соображениями, Ичимару.
— Уверены?
— Ничего, музыка мне нравится! — заявила Рукия, не давая разгореться спору.
— А-а… — кивнул Гин. — Лейтенант Хисаги может радоваться…
— Чему это? — грозно осведомилась девушка, наслышанная о талантах Шуухея, но Ичимару только улыбнулся.
— В будущем неплохо было бы тебе уделять больше времени и литературе тоже, — серьезно сказал Бьякуя сестре.
— И можешь начать с английского классика, — посоветовал Гин, придав лицу драматическое выражение. — «Ромео и Джульетта» — вечный сюжет!
— Хотя некоторые ничему не учатся на этом примере… — вполголоса проговорил Бьякуя.
— Я, например, уяснил, что Тибальт плохо кончил, — вежливо заметил Гин.
— Ромео тоже, — не остался в долгу Бьякуя.
— Все это уже давно не актуально, — пробормотала Рукия. Устроили консилиум.
— В любом случае, я надеюсь, что в субботу ты будешь готова исполнить что-нибудь для гостей, — сказал Бьякуя опешившей Рукии и распрощался с ними.
Девушка перевела взгляд на Ичимару и сказала уже спокойно:
— Кстати, Гин, тебе больше подходит роль Меркуцио, он тоже над всеми издевался.
— Мой милый шекспировед, — улыбнулся Гин.
— Ичиго, ты же знаешь, — отозвалась она ехидно. — Фанат Шекспира.
— А-а… Похоже, мне пора подумать о роли Отелло.
Глаза Рукии блеснули озорством.
Это было просто удивительно. Гин был защищен со всех сторон, а она всегда была так перед ним уязвима. Но был Куросаки, которого Ичимару на дух не переносил, и если что-то и могло его зацепить, то только упоминание об Ичиго.
3.
Суббота прошла как и следовало ожидать — Рукия тихо ненавидела нравы аристократов (впрочем держала свои чувства при себе), Бьякуя, сам будучи не в восторге от такого количества людей в собственном доме, радовался только тому, что сестра сейчас не рядом с Ичимару, а благородные гости, измученные не самой блестящей игрой Рукии на сямисэне про себя думали: хватит ли богатств и влияния клана Кучики для того чтобы польститься на девушку, начисто лишенную слуха? Разумеется, Рукия была расстроена — к своим увлечениям она всегда относилась серьезно, однако музыка грозила свести ее с ума.
На другой день, едва забрезжил рассвет, Рукия выскользнула из поместья Кучики и направилась к человеку, который ценил в ней отнюдь не музыкальные таланты. Увы, Ичимару на месте не оказалось, и Рукия вновь задумалась: где же он все время пропадает? Однако возвращаться домой ей не хотелось, а направляться в штаб было все еще рано, поэтому девушка устроилась в кресле Гина, исполненная надежды, что хозяин комнаты скоро вернется.
Только Гин любит ее такой, какая она есть. Иногда даже кажется, что будь она чуточку хуже, он любил бы ее еще сильнее. А брат не особенно справедлив по отношению к Рукии и Ичимару. Наверное, стоило откровенно поговорить обо всем с Бьякуей, но Рукии не хватало смелости. Хорошо еще, что Гин на нее не давит.
Девушка опустила руки на стол, разглядывая пострадавшие во имя искусства пальцы. Возможно, все действительно станет проще, если Ичимару наденет ей обручальное кольцо…
Эта мысль заставила ее встрепенуться. Нет, так думать нельзя. С самого начала она понимала, что с Гином все не так, как с другими людьми, даже заикаться о браке не стоит, он поднимет ее на смех.
Нервно оглядевшись, Рукия увидела на столе книгу в блестящем коричневом переплете и не задумываясь взяла ее, надеясь шелестом перелистываемых страниц отогнать глупые мысли.
Очень скоро ее пальцы наткнулись на тонкий листок бумаги, который видимо служил Ичимару своеобразной закладкой. Рукия вытащила его и развернула — он был исписан мелким изящным почерком. Поначалу девушка даже не поняла, что это такое.
«Прости меня, любимый… Я не могу не извиняться, ведь все, что я делаю, может принести вред тебе, но остановиться я тоже не могу. Тебе не нужно смотреть на меня, пока у меня не хватает смелости поднять взгляд, если ты рядом. Однажды я смогу говорить с тобой при других…»
Рукия нахмурилась, пробежав записку глазами до конца. Это еще как понимать?
Впрочем, если рассуждать логично, вариантов тут немного.
Похоже, у Ичимару объявилась поклонница.
Девушка нахмурилась, не зная, что и делать. С чего это Гин хранит письма неизвестно от кого? А может, он знает, от кого оно?
Главное — обойтись без скоропалительных выводов. Это может быть что угодно…
Когда седзи отодвинулись в сторону, Рукия поспешно вложила листок на прежнее место, и вскочила с кресла. Гин появился на пороге, его лицо как всегда озаряла улыбка.
— Сбежала? — фыркнул он. — Признай, рядом со мной спокойнее, чем рядом с твоим страшным братом.
Рукия не улыбнулась. Изучающе глядя на Ичимару, словно ожидая увидеть на его лбу алый знак предательства, она спрятала руки за спиной и ровным голосом поинтересовалась:
— Так рано, а ты уже успел куда-то сходить…
— Вообще-то, я ушел еще вчера, — легко проговорил Гин.
— Ты, что же, не ночевал дома?
— Нет… — он обнял ее, склонившись к ее губам. — Однако если бы я знал, что ты придешь, остался бы.
Рукия в последнюю секунду уклонилась от поцелуя и мягко выскользнула из его рук.
— В любом случае, мне пора уже уходить.
— О, — Гин взглянул на нее с легким недоумением. — Мы в последнее время едва ли видимся…
— Да, кажется, у тебя много дел… — отозвалась она с замиранием сердца.
Ответа не последовало, и Кучики шагнула к двери.
— Увидимся позже!
Гин удержал ее за руку.
— Поцелуй меня на прощание хотя бы.
Не глядя ему в глаза, Рукия поспешно приподнялась на цыпочки и едва коснулась губами уголка его рта. Тотчас отстранившись, она увидела тень немого изумления в глазах Ичимару.
— Ладно… — проговорил тот, глядя на нее. — Хм, с тобой все хорошо?
— Все отлично. Просто мне надо еще зайти домой, а потом идти служить. Ну ты понимаешь!
— Боюсь, что нет, — отозвался Гин, все так же пристально разглядывая ее лицо.
Рукия пожала плечами. Оставив Ичимару стоять посреди комнаты, она вышла.
«Я сама виновата, — минорно звучал в ее сознании внутренний голос. — Я не имела права рыться в его вещах».
Рукия даже не успела до конца погрузиться в самобичевание — вступила в спор с самой собой.
«Так, минуточку! Значит, это я виновата, что он мне изменяет? Какая чушь! Это моя интуиция подсказала, что что-то нечисто, и теперь я знаю всю правду!»
С ее губ сорвался вздох. Так, все же не стоит торопиться с выводами… Но как же это неприятно.
Подняв голову, Рукия увидела перед собой поместье Кучики. Что ж, ноги сами привели ее домой.
Женская гордыня — качество ужасное, однако трудно найти хотя бы одну представительницу прекрасного пола, которая начисто была бы лишена этой черты, какое бы проявление в характере она ни находила. Рукия, будучи человеком, превыше всего ценящим справедливость и верность, при столкновении с чем-то, царапающим ее гордость, могла только уйти в отрицание. Но — лишь до того момента, как ее охватит тотальное бешенство.
Жизнь научила ее выбору слов, Ичимару показал, как озвучивать свои мысли так, чтобы тебя не ранили ответом, и все бы хорошо, если бы не он сам стал причиной неприятного чувства, охватившего ее.
И как Рукия ни старалась убедить себя в том, что ничего страшного не произошло, образ треклятого письма то и дело всплывал в памяти, повергая девушку в негодование.
И-чи-ма-ру. Подумать только, как он популярен!
— Рукия, осторожнее с седзи.
Девушка замерла на пороге дома.
— Брат, добрый день, — сказала она, увидев Бьякую в углу комнаты. Глава клана Кучики держал свиток в руке.
— Подойди, помоги мне.
— Конечно.
Они закрепили на стене свиток, на котором алыми чернилами был выведен старинный стих. Бьякуя с одобрением смотрел на свою работу, и Рукия поймала себя на мысли о том, как ей не хватает выдержки брата!
— Это стихотворение о переменах, — заметил Бьякуя, не отрывая взгляда от пергамента. — Некоторые перемены становятся вестником лучших времен.
— При условии соблюдения традиций, — механически отозвалась Рукия.
— Верно, — Бьякуя повернулся к ней. — Вчерашний вечер тебя развлек?
— Да-да, надеюсь, вас тоже.
— Быстро ответила, — заметил Бьякуя, пристально глядя на нее. Рукия едва удержалась от того чтобы пожать плечами. Впрочем, Кучики решил не дожидаться ответа — всколыхнув края ослепительно белого хаори, он направился к выходу.
— Брат, позвольте мне пойти с вами. Моя служба также начинается через час.
— Идем.
«Ура», — подумала Рукия. Рядом с Бьякуей все происходило так, как должно.
Не то что с некоторыми…
— Расскажи мне о своих успехах в музыке.
— Вы же меня вчера слышали, дорогой брат. О каких успехах речь? Освоить три танца Соде но Шираюки было проще, чем эти проклятущие три струны…
— Рукия.
— Извините. Впрочем, вы правы: усердие мне поможет.
— Не сомневайся. Тебе просто нужно время.
— Благодарю. Пожалуй, недостатка во времени у меня теперь не будет.
Бьякуя искоса взглянул на сестру.
— Что бы это могло значить?
— Ничего, брат. Мысли вслух.
— Ты не можешь меня посвятить в свои мысли?
— Эм… Ничего интересного.
— И все же?
«Черт меня дернул за язык», — подумала Рукия. Ну что за день.
— Я… Я решила сосредоточиться на своем долге офицера Готея. И на уроках музыки.
— У вас ссора?
— Нет.
— Он сделал что-то?
— Брат, я не хотела бы вас беспокоить…
— Никакого беспокойства.
Скорее триумф.
— Послушай меня, Рукия, что бы между вами ни происходило, ты должна вести себя соответственно представлениям о чести наших предков.
«Это прозвучало слишком торжественно».
— И что именно мне надлежит делать, если я не утвердилась до конца в своих подозрениях? — монотонно отозвалась она.
Бьякуя даже остановился.
— Подозрениях? — он нахмурился. — Ичимару тебе изменяет?
Рукия не успела рта раскрыть, как Бьякуя обрушил на нее:
— В таком случае ты должна свести к минимуму ваши встречи, игнорировать его, а еще лучше разорвать отношения. Измена непростительна, и не важно по отношению к кому или чему она совершается.
— Игнорировать? — Рукия задумчиво посмотрела на Бьякую. — Вы думаете, это сработает?
— В каком смысле сработает? — подозрительно проговорил брат. — Рукия, ты должна защищать свою честь, а не искать способ отомстить Ичимару.
— Но я даже не знаю, изменяет он мне или нет.
— Это не важно. Если у тебя возникли подозрения, значит и повод есть. Тебе следует держаться от него подальше.
— Но если он не виноват?
— Так часто ли он оказывается не виноват?
К счастью, их нагнал Ренджи, который тоже спешил в штаб. Оставив брата наедине с его лейтенантом, Рукия улизнула и вскоре была уже на территории Тринадцатого отряда.
Вот так-так. Что ж, в совете Бьякуи есть рациональное зерно. Если Ичимару и не терпел чего-то, так это игнорирования собственной персоны. Если она отойдет от него и попробует разобраться в ситуации издали, она несомненно будет в выигрыше. Во всяком случае, истерики точно не сработают.
Убедив себя в правильности решения, Рукия принялась за работу почти с весельем.
День пролетел незаметно, и девушка, все еще бодрая после составления многочисленных отчетов, решила прогуляться по центральной улице и купить медиатор, более удобный, чем тот, что у нее был теперь.
Она как раз выходила из музыкального магазина, когда увидела Гина и Рангику у открытой галантерейной лавки.
Рукия сама не поняла, как оказалась за углом магазина. Еще больше она удивилась, когда осознала, что надеется на то, что Ичимару и Мацумото ее не заметили.
«Поверить не могу! Я, человек из клана Кучики, занимаюсь такими вещами! И это иначе как слежкой не назовешь!»
Но Рангику. Первая и, пожалуй, единственная романтическая любовь Гина. А пословица гласит, что первая любовь не забывается.
— Знаешь, я никогда не думал, что покупка перчаток — настолько длительный процесс, — прозвучал ленивый голос Ичимару.
— Что ты можешь в этом понимать, презренный мужчина? Увы, я не могу скупить все. Позволь мне насладиться процессом выбора.
— Как насчет того, что ты их выберешь, а мне пришлешь счет?
— Гин, умей проигрывать. Ты обещал, что купишь мне новые перчатки, если я выиграю пари. Не было разговора о том, что я должна буду покупать их, а потом присылать тебе счет. Вот эти! Очень красивы.
— Славьтесь Небеса.
— Но боюсь, великоваты.
— Ты хочешь моей смерти, просто признай это.
— Нет, я хочу, чтобы ты жил в муках. Это принесет мне куда большее удовлетворение.
— Какие ужасные слова!
Рангику рассмеялась.
— Ладно… И все же жаль, что я не могу скупить все. Так красиво и так дорого.
— Я слышал поговорку, что на красивые вещи нужно смотреть, даже если не можешь ими обладать.
— Спасибо, но у меня всегда с собой зеркало, так что далеко ходить за красивым зрелищем не приходится.
— Рангику никогда не изменится.
Мацумото наконец выбрала перчатки с прилавка, и пока Гин расплачивался, спросила:
— Гин, а как у тебя с Кучики?
— Почему спрашиваешь?
— Просто интересуюсь.
— Кажется, все нормально. Рукия-чан мила как всегда.
— Не обижай ее.
— Раз ты так просишь… — он послал ей изучающий взгляд. — Ты уверена, что это праздное любопытство? Может быть, Рукия-чан что-то говорила тебе?
— Она нет, но Ренджи… Он как-то обмолвился, что ты что-то натворил и расстроил ее. Так что ты натворил?
Рукия закатила глаза. Ренджи… Естественно, это Бьякуя ему рассказал.
— Не припоминаю… — отозвался Гин, слегка нахмурившись. — Мы идем?
Кучики мгновенно скрылась за углом, прижавшись к стене.
Итак, судя по всему, Рангику можно вычеркнуть из списка «подозреваемых».
Кстати, список не помешал бы.
4.
1. Лейтенант Мацумото. (Как ни странно, самый очевидный вариант и самый невероятный)
2. Капитан Сой Фонг. (Но чтобы Сой Фонг писала любовные письма?!)
3. Лейтенант Котецу. (Она очень добрая и отзывчивая. Так что, скорее всего, влюблена)
4. Капитан Унохана. (Что ж, если так, бедный Гин)
5. Лейтенант Хинамори. (От ненависти до любви… Сами прошли)
6. Лейтенант Исэ. (Маловероятно, но все же)
7. Лейтенант Куроцучи. (Почему бы и нет?)
8. Третий офицер Котецу. (Семпай…)
9. Шиба Куукаку. (И вновь бедный Гин)
10. Йоруичи-доно. (Это будет местью всего женского населения мужскому)
11. Иноуэ. (В нее трудно не влюбиться)
12. Хиори. (У Гина особое отношение к женщинам, которых он пытался убить)
13. Лиза. (Тогда капитан Киораку Ичимару не даст житья)
14. Маширо. (Это становится забавным)
15. Халибелл. (Вот ее есть в чем подозревать!)
16. Нелиел. (Без шансов. Ноитора не дремлет)
И это только список тех, кого она знает. Рукия творчески подошла к делу: она сделала портрет каждой претендентки на Ичимару. Уже дорисовывая зайку-Нелиел, она подумала: это абсурдно! Представить, что Гин крутит тайную любовь с кем-то из их общих знакомых, почти невозможно.
Однако письмо не из воздуха материализовалось. Не будь она Кучики Рукией, если не докопается до правды.
Стремление разобраться во всем не угасало. Два дня Рукия провела, претворяя в жизнь план по игнорированию Ичимару. Разумеется, при этом она старалась не выпускать его из виду, когда он приближался к другим представительницам прекрасного пола, однако ничего толкового эта слежка ей не дала. Рукия уже подумывала поговорить с Ичимару начистоту, однако неожиданный разговор с Рангику спутал ее планы. Лейтенант Десятого отряда застала ее в одиночестве в кабинете Укитаке, когда явилась со стопкой документов от Тоширо.
— Кучики, — начала Мацумото, глядя на унылое лицо Рукии. — Ты в последнее время подвержена сомнительной меланхолии! Это крайне вредно для здоровья.
— Отчего? — улыбнулась Рукия. — В крови разливается желчь?
Рангику закатила свои очаровательные глаза и безапелляционно произнесла:
— Тебе нужно почаще приходить на наши собрания! Поверь, там весело!
— Я не сомневаюсь, лейтенант Мацумото, — поспешила заверить ее Рукия. — У меня правда нет времени…
— Надеюсь, ты переживаешь не из-за Гина?
Рукия открыла рот, чтобы возразить, но ничего не сказала.
— Значит так. Уныние делу не поможет, скорее в гроб загонит. Знаешь, что спасает женщину, когда ей грустно?
— Трата денег? — хмыкнула Рукия.
— Обновление гардероба. Смена прекрасного облика на великолепный!
— То есть, трата денег, — уточнила Кучики.
— Не будь занудой. Вставай и идем со мной.
— Минутку, а работа? — нахмурилась Рукия. — Да и потом, лейтенант Мацумото, я вовсе не…
— Пока твой капитан у моего, беспокоиться не о чем, — Рангику подмигнула ей. — Идем же, мне не терпится наложить руки на твой гардероб.
«Наложить руки?! Если это не угроза, то что?»
Рукия улыбалась с таким усилием, что у нее заныла челюсть.
— Лейтенант Мацумото, клянусь, я в порядке…
— Офицер Кучики, это приказ!
Похрустывая фруктовым льдом, Рукия с опаской смотрела на Рангику, Момо и Нанао. Молодые женщины сидели под большим тентом местного кафе, славного своими сладостями. После увлекательного путешествия (по словам Рангику), или осмотра новинок в магазинах (по словам Нанао), или прогулки с подругами (по словам Момо), или кошмара наяву (по молчаливому мнению Рукии), в общем, после того, как три лейтенанта и Кучики истратили добрую половину сбережений на одежду, они решили отдохнуть и съесть мороженого. Рукия была в тихом ужасе. Рангику быстро собрала группу поддержки — Момо и Нанао отозвались с подозрительным энтузиазмом, чего Рукия от двух этих образцовых представительниц Готея никак не ожидала.
— Итак, Кучики, — заговорила Рангику, изящно взмахнув ложечкой. — Сегодня мы сделаем из тебя истинную красавицу.
Рукия натянуто улыбнулась.
— Вряд ли что-то истинное можно сделать с помощью ухитрений…
— Не придирайся, — Мацумото ослепительно улыбнулась. — Гин получит по заслугам.
«О да».
— Рукия-сан очень милая, — дружелюбно заметила Хинамори.
— Я думаю, мы можем пойти к тебе и начать прямо сейчас, — задумчиво пробормотала Рангику.
Рукия мгновенно припомнила, как брат отреагировал на собрания Ассоциации женщин-шинигами, проходившие в поместье.
Ох, а ведь с ними даже нет Ячиру, единственного человека, который не боялся Бьякуи. Но отступать поздно.
— Рассчитываю на вашу помощь, — выдавила Рукия из себя.
К счастью, в особняке Бьякуи не оказалось. Оставалось надеяться только, что стены благородного дома Кучики не рухнут от звуков непривычного женского хохота.
После четырех часов примерок, двух бутылок выпитого саке и смены семи причесок на голове Рукии, Рангику была удовлетворена работой рук своих. Хинамори и Нанао тоже отнеслись к «шедевру» благосклонно.
Рукия чувствовала себя так, словно ее облекли в фарфоровый доспех — боялась шевельнуться, боялась дышать — даже после стольких праздничных вечеров, устраиваемых Бьякуей, когда ей приходилось наряжаться в кимоно, она не привыкла к этой одежде. Когда она взглянула в зеркало, увидела лицо с подведенными глазами, красными губами, волосы были заколоты украшенным лилией гребнем. Все выглядело неплохо, но Рукии казалось, что ее мимика испортит красоту лица, стоит только заговорить.
— Все замечательно, — заверила ее Мацумото. — Сейчас же иди к Гину.
Легко сказать — иди. Навернуться с высоченных гэта было проще простого. Рукия мало испытывала удовлетворения от того, что теперь казалась выше. Больше всего ей хотелось найти подходящую тросточку.
Однако уважение к труду Рангику и легкое любопытство (какова будет реакция Ичимару, когда он увидит ее в этом облике?) заставили Рукию храбро прошагать весь путь до штаба Третьего отряда.
В котором Ичимару не оказалось.
Не смутившись, Рукия (на которую уже начало действовать саке, щедро разлитое рукой Рангику в поместье Кучики) отправилась на квартиру Гина.
И вновь потерпела неудачу.
«Ах так…»
Возможно, у этого идиота очередная встреча с тайной подружкой! Вот кто теперь поверит, что он ей не изменяет!
Рукия зажмурилась и сосредоточилась на реяцу Ичимару. Она пульсировала недалеко, и девушка отправилась к этому месту.
Гин стоял у обрыва, в полном одиночестве, его взгляд был обращен к темнеющему небу. Рукия медленно приблизилась к нему, рассматривая его затылок с подозрением.
— Кучики-сан, — сказал Гин не оборачиваясь. — Поверить не могу, что вы меня почтили своим присутствием…
Девушка проглотила смешок. Он все-таки заметил, что она его игнорирует.
— Что ты делаешь? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос прозвучал как можно более легкомысленно.
— Ничего. Просто решил прогуляться после утомительного рабочего дня.
— Вот как… Не надоело гулять?
— Есть лучшие предложения?
— Мы можем пойти выпить чаю.
— Ты сама его приготовишь? — улыбнулся Гин, поворачиваясь.
Рукия пожала плечами, наблюдая за тем, как поднимаются ресницы Ичимару. Гин, не проронив ни звука, скользнул взглядом от гребня на ее голове по расшитому золотыми цветами синему кимоно, до гэта на ее ногах.
— Сегодня ведь не суббота? — проговорил он наконец.
— Нет…
— Ты… выглядишь прекрасно.
— Спасибо, — улыбнулась она и шагнула вперед, наступив на подол кимоно. Гин невозмутимо протянул руку вперед, подхватывая потерявшую равновесие девушку под локоть.
Рукия оказалась прижата к груди Ичимару и почувствовала прикосновение его губ к своим волосам. До ее слуха донеслась легкая усмешка.
— Са-ке… Я чувствую, тут поучаствовала Рангику…
— Гин, я выгляжу глупо, — пробормотала Рукия, стискивая в пальцах отвороты его хаори.
— Ну, если целью твоего облачения в этот наряд было вызвать у меня желание снять его с тебя…
— Ты такой идиот!
Ичимару коротко вздохнул и обнял ее крепче.
— Ру~кия… — она зажмурилась, пряча лицо на его груди. Голос Ичимару звучал ласково, но настойчиво. — Что случилось?
— Ничего, — буркнула она. — Ничего!
— Сколько ты выпила, а?
— Мало.
— Мало по чьим меркам?
— Это все ты виноват!
— Да кто бы сомневался, — фыркнул Гин. — Я всегда виноват. Ладно, пойдем ко мне.
Она кивнула, отступая и оправляя широкие рукава. Ичимару удержался от улыбки и взял ее за запястье.
— Могу понести тебя на руках.
— Придурок, — Рукия сбросила гэта в траву и с облегчением ступила на землю. — Еще чего не хватало.
— Не умирают руконгайские привычки, — улыбнулся Гин, привлекая ее к себе.
Минула полночь, когда к Рукии вернулась трезвость ума. Девушка приподнялась на подушках, скидывая влажное полотенце со лба, и уставилась на мирно спящего рядом Ичимару.
Итак, они пришли к нему, Гин помог ей распутать волосы и снять ужасное кимоно, напоил ее чаем и уложил в постель. Она припоминала, как он прикладывал к ее пылающему лбу полотенце, потом она ненадолго заснула, и вот теперь пришла в себя.
Подозрение и негодование вернулись. Ичимару обращался с ней как с ребенком.
«А еще он спит! — подумала Рукия сердито. — Я мучаюсь, а он спит!»
Она коснулась его плеча.
— Гин.
Тот не шевельнулся. Девушка легонько встряхнула его.
— Гин, ты слышишь меня?
— Что такое? — пробормотал он приглушенно.
— Мне нужно с тобой поговорить.
— Спи.
— Не могу!
— Ужасная женщина.
— Открой глаза. Я… плохо себя чувствую.
Гин чуть повернул голову.
— Ты заболела? — спросил он. — Или похмелье?
— Нет, мне просто не по себе.
— Плохой сон приснился?
— Гин, что ты от меня скрываешь?
— Рукия-чан, — протянул он. — Что ты себе придумала?
— Я знаю, что-то…
Гин не стал дослушивать, он потянул ее на себя, и Рукия оказалась стиснута крепкими руками.
— Не перебивай меня, — прошептала она раздраженно.
— Все, поговорим утром, — улыбнулся он, уткнувшись лицом в ее щеку.
— Утром меня здесь не будет.
— Не испытывай терпение человека с ужасным характером.
Она хмыкнула.
— Хорошо сказано…
Комната погрузилась в тишину. Ичимару дремал, Рукия, к которой вернулось самообладание в его объятьях, смотрела на лунную дорожку на полу. Синее кимоно было брошено на кресло, и при взгляде на него, Рукия задумалась о том, что наденет завтра для того чтобы вернуться в поместье.
— Гин.
— Мм.
— А если бы я тебе изменила… что бы ты делал?
Вопрос был задан просто так, но Рукия вдруг ощутила, что Ичимару напрягся. И тут же он выпрямился на кровати, одним щелчком зажигая в воздухе огонек кидо. При взгляде на его лицо Рукия нахмурилась.
— Ладно, — Гин очаровательно улыбнулся. — Давай поговорим.
5.
— Нет, давай спать, — покачала Рукия головой.
— Как это понимать? — сладкий голос Ичимару живо напомнил девушке о делах давно минувших дней, к примеру, о столкновении на мосту у Башни Раскаяния. — Ты спрашиваешь у меня разрешения на измену, может быть?
— Какая ерунда! — отрезала Рукия, отводя волосы с лица. — Что тебе в голову взбрело?
— Не знаю что и думать. Сначала ты избегаешь меня. Теперь спрашиваешь меня о таких вещах. Ты влюбилась в кого-то другого? Скажи правду, обещаю, я проявлю мягкость.
— Неужели, — саркастически бросила она.
— Да. Я позволю ему выбрать вид смерти.
Рукия рассмеялась бы, но боялась разозлить Гина.
— У тебя нет повода для ревности, — сказала она примирительно.
— Тогда с чего вдруг? Для начала, почему ты так оделась сегодня?
— А что? — возмутилась она. — Я думала, тебе понравится.
— Если это для меня, я счастлив. Впрочем, моя дорогая, я люблю тебя такой какая ты есть, и тебе это известно. Так что все это очень подозрительно.
В общем-то, этого и следовало ожидать. Даже в ситуации, когда она должна была бы подозревать его и беситься, он стоит на позиции обвинителя.
— Гин, я не влюблена ни в кого. Кроме тебя. Я просто хочу знать твое отношение к измене.
Ичимару привлек ее к себе.
— Лучше тебе этого не знать.
Она обвила руками его шею и вздохнула с облегчением.
— Прости. Это был глупый вопрос. Прости, что разбудила.
— Ты только за это просишь прощения? — он коснулся губами ее подбородка. — Других поводов нет?
— Просто мне показалось, что ты меня не так уж и любишь.
Ичимару улыбнулся.
— Я ем то, что ты готовишь, слушаю то, что ты говоришь, и смотрю на тебя, когда ты спишь. Что еще тебе нужно?
— Ничего, — она тоже улыбнулась. — Когда ты рядом со мной, мне ничего больше не нужно…
— Нападение — лучшая защита, — заметил Бьякуя равнодушным тоном.
Лицо Рукии омрачилось.
— Брат…
— Рукия, если бы Ичимару не чувствовал себя виноватым, он не набросился бы на тебя с обвинениями.
Мирная беседа за чашкой чая обратилась в допрос. Началось все невинно: «Как твои отношения с Ичимару?» — «Хорошо». — «Вы помирились?» — «Похоже на то». — «Как это произошло?»
В общем, Рукия не сомневалась, что в искусстве разговорить шпиона Бьякуя — специалист.
— Клянусь вам, брат, Гин…
Бьякуя остановил ее взмахом руки.
— Не клянись. Я не хочу тебя расстраивать, но мой жизненный опыт говорит о том, что Ичимару что-то скрывает.
— Но брат, а что если…
— Рукия, твой умоляющий тон не делает тебе чести. У тебя совсем не осталось гордости?
— Я хочу ему верить, — заявила она упрямо. — Я должна ему верить. Беспочвенные обвинения также не делают чести! Дайте мне совет, я теряюсь.
— Если игнорировать его ты не можешь, попробуй дать ему понять, что у тебя достойное окружение.
— То есть?
— То есть, он не единственный человек в твоей жизни.
— То есть?
— То есть, заставь его ревновать.
— То есть изменить ему? — воскликнула Рукия. — О брат, едва ли это разумно!
— Почему? — пожал плечами Кучики.
Девушка окаменела с раскрытым ртом.
Это до какой же степени должна дойти неприязнь к Ичимару у Бьякуи, чтобы он посоветовал ей такое!
— Гин… — начала она заикаясь. — Гин поклялся убить того, кто…
— Действуй тоньше. Дай ему повод для ревности, но оставь себе путь к отступлению.
«Это не мой брат! — в ужасе подумала Рукия. — Какой кошмар! Это кто угодно, но не мой брат!»
— Гин меня не простит, — прошептала она наконец.
— Добрый день благородному семейству, — раздался медоточивый голос, и Рукия, повернув голову, увидела Ичимару на пороге.
— Ичимару, — сдержанно приветствовал его Бьякуя.
— Капитан Кучики, — насмешливо отозвался Гин и перевел взгляд на Рукию. — Не прощу тебя? За что?
Девушка встала из-за столика.
— Я… не это имела в виду.
— Почему бы тебе не присоединиться к нам, Ичимару? — предложил Бьякуя холодно. От такого приглашения самый смелый человек убрался бы восвояси.
— Почему и нет, — улыбнулся Гин. — Чай Рукии-чан, конечно, не нектар богов, но я его люблю.
Рукии пришлось вернуться на место, и Ичимару присел рядом с ней.
— Что ты здесь делаешь? — пробормотала Рукия, пододвигая ему чашку.
— Хороший вопрос…
Девушка ощутила, как внутри все сжимается от дурного предчувствия.
Ичимару всегда предпочитал избегать однозначных ответов на ее вопросы. Порой это переходило всякие границы.
— Дела в отряде идут хорошо? — спросил Бьякуя.
— Замечательно. Надеюсь, у вас тоже все в порядке.
— Как и всегда.
— Разумеется. Ведь наш капитан Кучики — истинный образец для подражания. Впрочем, простите мою дерзость, капитан Шестого отряда, но я всегда считал, что шинигами вы родились по недоразумению. Вам бы рыбкой золотой в императорском пруду плавать.
«Кто бы говорил, оборотень», — подумала Рукия мрачно.
— Чушь, Ичимару, — с достоинством отозвался Бьякуя.
— Какая выдержка… А лет сто назад вы меня за такие слова едва не сбросили в Ров наказания.
— Что? — изумилась Рукия.
— Рукия, сделай еще чаю, если тебе не трудно, — мгновенно проговорил Бьякуя.
— Я помогу тебе, Рукия-чан, — ехидным голосом протянул Ичимару.
— Не думаю, что моей сестре грозит надорваться чайником, — в глазах Бьякуи мелькнула угроза. — К тому же, мне есть о чем поговорить с тобой наедине, Ичимару.
— О, ну если вам так угодно…
Рукия вышла за дверь, сгорая от любопытства.
Бьякуя едва не сбросил Гина в Ров наказания? Не может быть, Ичимару явно это выдумал…
Когда она вернулась, в комнате было так тихо, что расслышать шелест листвы на деревьях не составляло труда. Рукия юркнула на место с подносом в руках и стала разливать чай.
— Так все-таки вы согласны со мною, капитан Кучики? — спросил вдруг Гин.
Бьякуя поднял на него тяжелый взгляд.
— Я не могу с тобой согласиться. Это противоречит моим представлением о благочестии.
— Благочестье нынче не в чести.
— Это твое мнение.
— Будет вам, капитан Кучики. Кому как не вам знать, как больно носить в груди осколки разбитого сердца.
Рукия нахмурившись переводила взгляд с одного на другого. Что здесь происходит? Словно прочитав ее мысли, Гин повернул к ней голову.
— Рукия, мы говорим о ревности. Твой уважаемый брат считает, что измена не может быть прощена.
— И я согласна, — отозвалась Рукия. — Если бы меня предали, я бы не простила.
— Забавно слышать столь односторонние суждения, Далила.
Рукия задохнулась от возмущения.
— Послушайте его: он уже называет меня именем другой женщины.
— Рукия, Далила — символ женского вероломства, — монотонно пояснил Бьякуя. Рукия пожала плечами, не удовлетворенная объяснением.
Гин улыбнулся ей.
— Выходит, Рукия-чан не прощала никого, кто ее предавал?
— Нет, — пожала она плечами. — К чему ты клонишь?
— Кто знает...
Гин поставил чашку на стол и поднялся.
— Искренне благодарю за угощение, увы, я вынужден покинуть ваше приятное общество.
Исполненная недоумения, Рукия смотрела ему вслед, а потом перевела взгляд на брата. Бьякуя смотрел перед собой, мимо нее.
— Ты помнишь, как я попросил у тебя прощения на холме Сокьеку? — спросил он негромко.
— Конечно, брат, — сердце ее заныло от дурного предчувствия.
— Ты ничего не ответила тогда.
— Я… — Рукия вспыхнула от смятения. — Брат, мне не за что вас прощать!
— Ты правда так считаешь?
— Я себе не могу простить ту боль, что вы испытали из-за меня! — горячо проговорила она. — Пожалуйста, не вините себя ни в чем!
— Хорошо, — он остановил ее сбивчивую речь. — Кстати, в твою комнату доставили подарок.
— Подарок?
— Да, я заказал кое-что для тебя, и заказ наконец выполнили.
Бьякуя медленно встал, и не глядя на сестру вышел на террасу.
Рукия недолго думая отправилась в свою спальню и нашла там коробочку около дивана. Подарком оказался шарф, точная копия Гинпаку.
Ох-ох-ох.
6.
Подарками старших братьев не разбрасываются, кроме того, Рукия хотела рассеять дурное настроение Бьякуи, поэтому она носила шарф два дня подряд. Очень скоро она даже привыкла к нему, ей нравилось наблюдать, как его концы летят на ветру. Рангику при встрече оценила вкус капитана Кучики и похвалила Рукию за поддержку вечной моды на шарфы.
Все бы были так благосклонны.
Когда Рукия пришла на свидание к Ичимару (Гин позвал ее в молодой кленовый лес), выражение, появившееся на лице капитана Третьего отряда, трудно было описать.
— Господи всеблагой, — вымолвил Гин наконец.
— Не в твоем духе выражение, — отметила Рукия полуудивленно.
— Прости, но ты сейчас так похожа на своего брата. Я даже начинаю подозревать себя в отвратительных скрытых наклонностях. Сними этот шарф, не травмируй мою психику.
— Это подарок, — заявила Рукия, нервно дергая конец шарфа. — И ты говоришь полную еру…
— Я сам с тебя его сниму, — перебил Гин, приближаясь к ней.
— Хватит, Ичимару! — Рукия отвернулась. — Мне нравится…
Ичимару вдруг положил руку ей на плечо, и девушка вопросительно на него взглянула.
— Замри.
— А что?
— Ничего, — Гин улыбнулся ей, нежно отводя волосы с ее лица. — Просто твой брат рядом.
— Где? — удивилась она, пытаясь повернуть голову, но Гин удержал ее лицо в ладонях.
— Недалеко. Ходит среди редких лесных деревьев, весь такой печальный, красивый и одинокий…
— Ты меня разыгрываешь?
— Нет… Сейчас сама увидишь.
— Когда?
— Сейчас. Рукия… — что-то в его лице изменилось, и она невольно улыбнулась ему. — Я так тебя люблю.
Наклонившись к ней, Гин поцеловал ее. Лицу Рукии передалось тепло его рук, его губ, и она ответила не задумываясь.
— Шутка, — хмыкнул Гин, одним движением снимая с нее шарф.
— Это очень по-детски! — возмутилась Рукия. — Отдай!
— Ни за что, — Ичимару спрятал руки за спину, качая головой. — Тебе только кажется, что это шарф, Рукия-чан. На самом деле это цепь.
Рукия сердито на него взглянула.
— Ты сам себя слышишь? Знаешь, эта ваша война с моим братом начинает меня утомлять. Чего ты добиваешься?
— Твоей свободы.
— Ерунда! — отрезала она. — Тебе просто нравится доставать моего брата.
— Нет, это только приятный бонус.
— Из-за твоего отношения мой брат и не может тебя принять! Не веди себя как мазохист!
— Рукия-чан, я влюблен в тебя, — насмешливо проговорил Гин. — Я мазохист по определению.
— Ну и ладно, — она отвела глаза. — Верни мне шарф, я пойду.
— И все-таки тебя что-то гнетет, — негромко заметил Гин, оборачивая шарф вокруг ее шеи. — И как ни странно, это не связано с твоим братом…
— Все же ты знаешь…
— Почему ты молчишь? — поинтересовался Гин, изучающе глядя на нее.
— Не о чем говорить.
— Мне очень не нравится то, что ты пытаешься скрывать что-то от меня. Я все равно узнаю, и лучше от тебя.
Рукия подняла на него глаза.
— Интересное заявление. А ты мне ничего не хочешь рассказать?
— К примеру?
— Где ты пропадаешь последнее время?
— Пропадаю? Рукия-чан, ты лучше меня знаешь, что Готей обожает давать мне поручения.
— Превосходно. Может, тогда объяснишь, кто шлет тебе любовные записки?
Ичимару застыл.
— Любовные записки?
Глаза Рукии сузились.
— Не начинай. Я видела ее своими глазами.
Гин покачал головой.
— Я не получал таких писем. Тебе я первой рассказал бы, чтобы ты оценила мою популярность и осознала, как тебе повезло.
Его тон прозвучал на удивление искренне, Рукия даже растерялась.
— Гин, почему ты мне лжешь? — пробормотала она. — Я говорю, что видела ее своими глазами.
— Рукия-чан, ты в каком-то странном заблужденье. Верь мне: никаких писем я не получал.
— Но как я могу верить, если сама видела! — возмутилась она.
— Где видела?
— В книге у тебя на столе! Книга в коричневом переплете, а в ней…
Гин фыркнул.
— А, ты об этом!
Черты ее лица исказились от гнева.
— Вспомнил, да?
— Это не то что ты думаешь, — проговорил Гин торжественно, но его насмешливая улыбка серьезно подрывала доверие к его словам.
— Нет, ты вспоминай дальше! — едко проговорила Рукия. — Кто она?
— Вообще-то, это он, — нахмурился Гин.
Лицо девушки окаменело. Ичимару увидел истинный ужас в ее глазах.
— Рукия-чан, я хотел сказать…
— Не надо подробностей! — вскричала она, затыкая уши и зажмурившись на случай, если Гин решит объяснить ей все языком жестов. — Мой брат говорил, что ты мне не подходишь. Но я не думала, что он это имел в виду!
— Меньше бы ты слушала своего брата! — уязвлено проговорил Гин. — Почему это я тебе не подхожу?
— Пока, Ичимару, — проговорила Рукия, развернувшись. — До очень нескорого свидания!
— Ты все не так поняла, — бросил Гин ей вслед, но она уже не слушала.
7.
Вечером того же дня в поместье Кучики пожаловали капитаны Восьмого и Тринадцатого отрядов. Бьякуя принял их со всем радушием, которое мог продемонстрировать, и очень удивился, когда Киораку сообщил, что хотел бы поговорить с Рукией.
— Я чем-то могу быть полезна, капитан Киораку? — недоуменно спросила девушка.
— Рукия-чан, Рукия-чан, кажется, я виноват, — добродушно проговорил Шуунсуй, поправляя соломенную шляпу.
— Прошу прощения? — недоуменно нахмурилась она.
— Гин-кун мне рассказал, что у вас вышла из-за меня размолвка. Из-за того, что я написал.
Стены родного дома закружились вокруг Рукии.
— Ка… капитан Киораку… Это вы?
— Да, — улыбнулся Шуунсуй. — Это я.
— Это ужасно! — не сдержалась девушка.
— Ну-ну, не суди строго, — Укитаке дружелюбно на нее взглянул. — У Киораку есть свой стиль. И Ичимару тоже можно понять.
«Да этот мир окончательно сошел с ума!»
Рукия сделала короткий вдох, пытаясь выглядеть достойно.
— Вы считаете, что это нормально — писать Ичимару любовные письма? — уточнила она, глядя на Киораку так, словно готова была в любой момент отбежать от него.
— Что еще за письма?
— А вы о чем говорите?
— Кучики, — сжалился Укитаке наконец. — Это не письмо. Это черновик очередного романа Киораку. Ичимару согласился оценить его взамен на голос Киораку в решении вопроса о посадке хурмы.
В любое другое время Рукия решила бы, что ее командир шутит. Однако сейчас чувство юмора ей попросту отказало.
— Другими словами, Ичимару читает любовный роман, — сказала она и склонила голову набок. — Почему мне кажется, что это еще хуже, чем… Хотя нет.
— Рукия-чан, поговори с Ичимару, — посоветовал Шуунсуй. — А то он расстроится. Ну а мы пока выпьем по чарке саке, если капитан Кучики угостит!
Девушка легко поклонилась и покинула комнату.
— Бьякуя, — проговорил Укитаке, добродушно глядя ей вслед. — Однажды Ичимару на ней женится… Но какие у них необычные отношения.
— Согласен, — отозвался Бьякуя хладнокровно.
Рукия стояла в коридоре у двери в комнату Ичимару. Она уже потеряла счет времени, но войти не решалась. Что она скажет ему? Как просить прощения у Ичимару? Он, наверняка, злится.
Трудно представить более идиотскую ситуацию.
— Ладно, — прошептала Рукия себе и повысила голос. — Ичимару, можно войти?
— Да пожалуйста, — раздался голос за ее спиной. — Надоело разглядывать дверь?
Девушка резко повернулась. Гин стоял напротив нее, скрестив руки на груди.
— Мои наклонности больше тебя не пугают? — спросил он насмешливо.
— Я говорила с капитаном Киораку, — покаянным тоном сказала она.
Ичимару открыл дверь и пропустил Рукию вперед. Они вошли в комнату, и девушка тут же начала извинительную речь.
— Прости, я вела себя как идиотка.
— Тонко подмечено.
— Сама не знаю, что на меня нашло.
Ичимару не собирался ей помогать. Рукия сцепила пальцы, примирительно глядя на него.
— Гин, мне жаль. В конце концов, если я могла бы сделать что-то, чтобы ты меня простил…
Его взгляд остановил ее.
— То что? Ты бы сделала это?
— Я… думаю, да.
Дурное предчувствие тут же охватило ее. Слишком уж пристально Гин на нее смотрел.
— Что угодно?
«Хоть бы он улыбнулся как обычно! — взмолилась Рукия в душе. — Тогда я смогу его осадить».
Но под его серьезным взглядом она все сильнее ощущала вину.
— Скорее… всего.
Гин тонко улыбнулся.
— Прекрасно. Позволь мне задать вопрос: когда ты нашла творение капитана Восьмого отряда?
— Давно, — процедила она сквозь зубы.
— И почему ты сразу со мной об этом не заговорила?
— Ну… я…
— Почему ты стала меня избегать?
— Вообще-то…
— Это было твое собственное решение или чей-то совет?
Рукия промолчала, разглядывая узор на занавесках.
— Рукия-чан, — Гин шагнул к ней, и она нервно дернулась. — Люби меня открыто. Ревнуй открыто. Ненавидь открыто. Твое стремление держать свои чувства в секрете от меня разрывает мне сердце.
— Прости… — выдохнула она. — Это было очень глупо…
— И не слушай советы своего брата, — Гин обнял ее и пробормотал: — А впрочем, у твоего брата очень скоро пропадет желание что бы то ни было тебе советовать…
8.
Рукия проснулась в поместье Кучики. Вечер она провела с Гином, однако ближе к ночи вернулась домой. Поговорить с Бьякуей ей не удалось, но к счастью, сегодня был выходной, и она могла обсудить все с братом.
Когда Рукия складывала футон, ей на глаза попалась газета, сложенная на столике. Девушка удивилась: она редко читала «Сейрейтейский вестник» и уж точно не приносила его в спальню. Девушка развернула газету и сдавленно охнула. На первой полосе красовался огромный заголовок «Как закаляется благородная кровь». Внизу была напечатана фотография Бьякуи.
— Боже мой, — слабо пробормотала Рукия и принялась читать.
Сегодня в нашей редакции побывал человек, пожелавший сохранить инкогнито. С его слов мы напечатали рассказ о ранних годах жизни всеми уважаемого капитан Шестого отряда Кучики Бьякуи. Вполне вероятно, что опыт капитана Кучики послужит наставлением юным шинигами.
Интересно, что Гин сделал с Хисаги. Как тот согласился такое напечатать…
Известный всем сегодня как капитан Шестого отряда, Кучики Бьякуя в детстве едва ли производил впечатление человека, которому можно было бы доверить командование людьми. Если только речь не шла о намерении уничтожить какой-нибудь отряд. Характер моего товарища по Академии был ужасен. Несдержанный и высокомерный Кучики-сан и по сей день сохранил некоторые черты, достойные порицания. Тем не менее, уже тогда в нем можно было заметить стремление поддерживать справедливость любой ценой.
Самым справедливым Кучики-сан считал то, что общественность должна с неимоверным почтением относиться к его славному клану. Всем, кто не считал людей Кучики правителями мира, было обещано возмездие в лице разгневанного мальчишки с деревянным мечом.
Уже к концу первого года пребывания Кучики-сана в Академии духовных искусств небитых им студентов не осталось. Кроме меня, пожалуй, между нами завязалось слабое подобие дружбы. Несмотря на все наши различия. Мой товарищ обожал поэзию, и из вредности коллекционировал все книги приличного и не очень содержания. Я в отличие от него больше предпочитал суровую прозу жизни. Но даже наша дружба не выдержала испытания на крепость. Все началось с одного невинного пари…
Чем дальше Рукия читала, тем шире раскрывались ее глаза. Под конец она едва сдерживалась от нервного, исполненного ужаса смеха. Она найдет и убьет Ичимару… Если его уже не убил Бьякуя.
— Рукия, я вхожу.
Улыбка погасла на ее губах. Рукия подскочила, в панике оглядываясь в поисках места, куда можно было бы засунуть злополучную газету. Но седзи уже отодвинулись, и в комнате появился Бьякуя. При виде ошеломленной сестры, виновато комкающей газету в руках, Кучики замер, а его бровь нервно дернулась.
— Доброе утро, брат, — поспешно сказала Рукия.
— Доброе утро, Рукия.
И молчание. Молчание, исполненное смятения со стороны величавого сдержанного главы клана Кучики и нервного веселья со стороны Рукии, несчастной подруги Ичимару Гина.
Если целью Ичимару было заставить Бьякую никогда больше не разговаривать с Рукией, он почти добился успеха.
— Газета, — отметил Бьякуя наконец.
Рукия шевельнула губами, пытаясь улыбнуться, но мышцы лица застыли от напряжения, поэтому получилась ухмылка, которая перепугала бы детей до полусмерти.
— Ты… читала?
— Нет! — мгновенно сориентировалась она. — Я как раз собиралась ее выбросить! Вы же знаете, брат, я не люблю газеты. Я вообще только рисовать люблю! А эту мне принесли по ошибке, и я ее совсем не читала, и…
— Да, это правда.
— Что?
— То, что там написано.
— Правда? — ее глаза округлились. — Значит, вы…
— Мы… можем не говорить об этом? Никогда.
— Безусловно, брат, — поспешно согласилась Рукия.
— Хм.
Бьякуя развернулся к седзи и еле слышно произнес:
— Я пришел к мнению, что Ичимару Гин… не самая плохая партия для тебя.
— Спасибо, брат… — пролепетала она.
— Одно из двух: либо он смягчился, вспомнив былую дружбу, либо боится еще одного разоблачения… — Гин усмехнулся. — Почему-то мне кажется, что это второе.
Они лежали на цветочной поляне — голова к голове, и Рукия улыбалась, глядя на голубое небо.
— Гин, это было так низко… — тщетно пытаясь скрыть восхищение, проговорила она. — И не говори, что у тебя есть еще один компромат на моего брата.
— Еще и не один, — промурлыкал Гин. — Как ты думаешь, кто научил его быть таким осторожным?
— Ужасно.
— Любопытно?
Она рассмеялась, переворачиваясь на живот и приподнимаясь над лицом Гина. Ичимару почувствовал прикосновение ее губ к своим, мимолетное, едва ощутимое. Девушка отстранилась, сорвала растущую рядом маргаритку и стала обрывать лепестки.
— Гин…
— Что, родная?
— А ты не думал, что брат действительно… действительно верит, что ты достойный человек?
— Скорее он решил подпустить меня ближе, чтобы потом неожиданно убить.
— Это больше на тебя похоже.
— Это так важно, что думает твой брат? — хитро улыбнулся Гин. — Хватит терзать цветок, лепестки падают мне на лицо.
— Ты выглядишь мило, — заметила она нежно.
Ичимару чуть закинул голову назад, чтобы разглядеть ее лицо.
— Я не выгляжу мило. Я выгляжу устрашающе и великолепно…
Рукия рассмеялась.
— Я рада, что брат нас одобрил, — вздохнув, призналась она. — Хотя это был мерзкий шантаж, Гин… Зато теперь с женихами покончено.
— Надеюсь, с сямисэном тоже.
— Посмотрим. Мне и правда начало это нравится. Гин…
— Что?
— Неужели это странно, что мы вместе?
— Нет, — Ичимару заложил руки за голову, и Рукия улыбнулась ему. — Это все вокруг нас странные. Но мне все равно. Рукия-чан, я долго ждал того, как ветер вложит твою руку в мою ладонь. Теперь, когда это произошло, я не собираюсь тебя отпускать.