Автор: Тамми
Название: Живи, пересмешник
Фандом: Bleach
Дисклеймер: отказываюсь от прав на вселенную и персонажей
Предупреждение: OOC, AU
Рейтинг: PG
Пейринг: Гин/Рукия
От автора: Тути и Мики, вы классные! И пусть вы меня не слышите.
Живи, пересмешник
…убить пересмешника большой грех
Почти все люди хорошие, Глазастик, когда их в конце концов поймешь.
Ли Харпер
Почти все люди хорошие, Глазастик, когда их в конце концов поймешь.
Ли Харпер
читать дальшеЛунный свет разбудил ее. Рукия открыла глаза, потревоженная мягким серебристым сиянием, и сон мгновенно слетел с нее. Напротив — она чувствовала себя необычайно бодро, почти готовой к разным подвигам и свершениям. И все-таки тот факт, что утро еще далеко и можно понежиться в постели, ее радовал.
Она вспомнила короткий сон, который ей привиделся. Сон об Ичимару.
«И во сне, и наяву», — подумала она с усмешкой и искоса взглянула на спящего рядом Гина.
Его дыхание было едва слышно.
Ичимару лежал так близко, их волосы чуть ли не смешивались. Рукия снова поразилась их контрастности: ее, похожие на вороново крыло, и его, серебристые, почти белые.
Красивое сочетание. Жаль только, что ее и Гина трудно назвать красивой парой.
А их отношения сложно классифицировать как самые романтические. Во всяком случае, в начале.
Ичимару Гин.
Сколько воды утекло, сколько всего произошло, раз теперь она просыпается спокойно, зная, что он рядом, и прислушивается к его дыханию, радуясь тому, что несмотря ни на что, он все еще дышит.
Давным-давно, она не могла не признавать, ей хотелось, чтобы его сердце остановилось. Это избавило бы ее от слабостей. От страха и ненависти. В те времена она не смела поднять глаз. А ощущение близости к нему подавляло.
Впрочем, все это было не так давно. Даже после окончания войны она сторонилась Ичимару. Угасло жгучее желание видеть его виновным и осужденным, но неприязнь никуда не делась.
Однажды она попалась в его руки, как мошка увязла в липкой паутине. Они с Ичиго разговаривали, и она рассмеялась его словам, а потом повернулась — слишком порывисто — и наткнулась на Гина.
Смех мгновенно застыл на ее губах. Рукию словно парализовало, он уже давно не был так близко к ней, и она успела позабыть это чувство — точно падаешь в пропасть и ничто тебя не спасет. Ичимару удерживал ее за плечи и вдруг отстранил от себя.
— Аккуратнее будь, Рукия-чан. Вдруг однажды ты попадешь в руки человека, который не захочет тебя отпускать.
Она почти испытывала благодарность.
Ее победа — это его отступление.
Какой жалкой она себя чувствовала.
Когда-то Рукия пыталась с этим бороться. Она была молода и наивна и считала, что со всем сможет справиться. Добьется блестящих успехов в службе под руководством Кайена-доно. Получит признание брата. Вернет дружбу Ренджи.
Разобьет неприязнь к Ичимару Гину.
Она была руконгайкой, она привыкла бороться.
Ичимару все-таки был одним из лидеров Готея. Он был ее командиром, которому она должна безоговорочно доверять, служить верой и правдой. Честь шинигами — защита невинных от Пустых и подчинение старшим по званию.
А ее страх — это нечто невежливое по отношению к человеку, которому удалось добиться столь высокого чина. К тому же, руконгайцу из неблагополучного района; она должна уважать его вдвойне за то, что он доказал: даже оборванцы на что-то способны.
Тогда ее новое имя давило на нее. Совсем недавно она с тихой яростью выслушивала насмешки над руконгайцами в Академии. А теперь сама оказалась отрезанной от этих людей. Кучики Рукия. Больше не знает, кому принадлежит. Она больше не осмелится платить презрением за презрение. Как это делал Ичимару Гин.
Если бы она не ненавидела его, могла бы им восхищаться. Но бог с ней, с ненавистью. Страх — вот что неприятно. А страхи нужно преодолевать.
Так думала Рукия, когда приблизилась к Гину под колышущимися ветвями сакуры. Шаг за шагом, так медленно, не спуская с него пристального взгляда. Готовая повернуть назад и сбежать в любой момент.
И он словно почувствовал это — повернулся к ней. Весенний ветер взметнул подол его ослепительно-белого хаори, тронул серебристые волосы. Гин улыбнулся, весь его облик выдавал насмешку.
— Добрый день, Рукия-чан.
Она поспешно наклонила голову. Она уже проиграла.
— Здравствуйте, капитан Ичимару.
— Ты решила полюбоваться со мной цветением?
— Нет, что вы, я не хотела вам мешать. Просто мой брат просил вам передать, что сегодня не будет совета потому что…
— Ох уж этот капитан Шестого отряда. Зачем гонять с поручениями милую сестру, если есть Адовы бабочки.
— Мне это было вовсе не сложно, — пролепетала она.
И заставила себя посмотреть на него.
Что? Что в нем так ее пугало? Она не могла понять, не могла разобраться. К тому же, Ичимару сейчас напоминал хищника, втянувшего когти.
— Ты очень любезна. Что-то еще?
Она не могла найти слов. Гин сделал шаг к ней, и Рукия едва не зажмурилась. Его пальцы мягко коснулись ее волос.
— Что…
— Ничего. Просто стряхнул лепесток сакуры, — пояснил Ичимару вежливо.
Рукия не была уверена, что прикосновение вызвало в ней отвращение. Она словно погрузилась в транс.
— В ваших волосах тоже есть, — сказала она, чтобы что-нибудь сказать.
— Досадно, — он снова улыбнулся. — Ты мне не поможешь?
Когда руки так отчаянно дрожат, трудно ухватить тонкий розовый лепесток.
«Я умру», — мелькнула в ее голове жалобная мысль.
Порыв ветра подхватил ветви сакуры, и Гин с Рукией вновь оказались под цветочным розовым дождем.
Гин не переставал улыбаться. Рукия впервые увидела его глаза так близко — они приоткрылись всего на секунду.
Так же скованно она себя чувствовала, когда он впервые признался ей в любви. Рукия думала, что такое неблаговидное чувство как ненависть мешало ей смотреть на Ичимару. Как она ошиблась — ненависти не стало, но ничего не изменилось.
Смущение ее не поддавалось описанию. Слова, сказанные им, звенели в голове, звучали как приговор.
В какой-то момент она даже разозлилась на него. Что за нелепость!
Но потом все решилось само собой. Они угодили в битву с Пустыми, и Рукия в какой-то момент утратила бдительность. Ее меч упал на землю, а сама она оказалась схвачена гигантским Пустым.
Спасение пришло с ударом Шинсо. Рукия была освобождена от захвата и спустя мгновенье упала в объятья Ичимару. Она немедленно встала на ноги, но рука Гина оставалась на ее плечах. Его меч отрезал их от Пустых, и Рукия четко осознала, что по эту сторону Шинсо ничего не страшно.
Гин отпустил ее и вложил катану в ножны. Когда их взгляды встретились, Рукия покраснела и развернулась, чтобы уйти прочь.
Конечно, потом пришлось возвращаться, чтобы поблагодарить его.
Их разговоры становились все длиннее. Она научилась видеть искренность в нем. Очень скоро она стала смотреть ему в глаза, когда он говорил с ней.
Ей даже начала нравиться его улыбка. И ее природная смелость больше не гасла, когда он был рядом.
— Кто придумал тебе имя? — спросила она однажды.
Ичимару лишь пожал плечами.
— Тебе не нравится?
— В том-то и дело, что нравится! Серебро — красивый металл. И не вычурный. А еще надежный и убивает всякую нечисть. И очищает воду. Ичимару, это имя тебе совсем не подходит.
— Я не слишком благороден? — в его голосе звучит насмешка.
— Не знаю… Но это забавно.
— Забавно?
— Просто мне нравится серебро. Его приятно держать в руках.
— Кажется, ты выпрашиваешь подарок. Прогуляемся до ювелирной лавки?
Она находила в нем черты, которыми можно было восхищаться.
Прошли дни, и теперь Рукия была так отчаянно влюблена, что двойственность их отношений почти позабылась. Она редко вспоминала о том, как он терзал ее прежде.
Усмехнувшись своим мыслям, девушка приподнялась на локте и коснулась пальцами щеки спящего Гина.
Хоть во сне не улыбается. Он как ребенок сейчас.
Прикосновение было нежным, но все-таки его разбудило.
— Рукия-чан… — пробормотал он, не открывая глаз.
Рукия мгновенно прижала палец к его губам. Ичимару окончательно проснулся и увидел на лице подруги насмешливую улыбку. Брови Гина чуть сдвинулись, что выдало его недоумение.
— Знаешь, о чем я подумала, Ичимару? — проговорила Рукия негромко. — Как забавно было бы повести себя по-самурайски и прикончить тебя, когда ты этого не ожидаешь.
— Тебе определенно попался неправильный самурайский кодекс, — ответил он ей в тон. — Уж не в библиотеке ли твоего брата ты его нашла?
Глаза Рукии сверкнули в полутьме.
— Подумай. Ты беззащитен сейчас. Ты подпустил меня слишком близко.
— Я подпустил тебя слишком близко? — Ичимару хмыкнул. — Всегда считал, что все наоборот.
— И я могу отомстить тебе за все. За все, Ичимару…
— Это было бы забавно. Я даже не буду сопротивляться, начинай.
С губ Рукии невольно сорвался смешок. Гин взял ее руку и нежно поцеловал.
— Можешь отомстить…
— За то, что ты вечно издевался надо мной…
— Да.
— И за то, что доводил до безумия…
— Эти слова ласкают мне слух.
— За то, что держал в неведении. За то, что едва не убил моего брата…
— Хм.
— За то, что даже сейчас ты иногда умудряешься держать меня на расстоянии вытянутой руки.
— Это неправда.
— Неужели?
— А почему мы говорим шепотом?
— Не знаю, — фыркнула она.
Улыбнувшись в ответ, Гин потянул ее на себя, и ее губы нашли его губы. Поцелуй был медленным, Рукия даже хотела съязвить по поводу того, что Ичимару все еще не проснулся, но потом ей стало не до того.
Для отъявленного садиста Гин потрясающе нежный любовник.
— Не нужно меня убивать, — прошептал он ей на ухо. — Без меня твоя жизнь станет скучной…
Рукия улыбнулась, мягко проводя пальцами по его волосам.
— Не хотела тебя будить… Прости.
— Ничего. Лунный свет все равно слишком ярок, чтобы спокойно спать.
— Согласна… Но красиво, да?
Ичимару приподнялся и обнял ее крепче.
— Мне приснился сон о тебе, — сказала она с улыбкой.
— Хороший?
— Угу. Как будто мы высоко над землей. Так было здорово.
Рукия вздохнула, вновь переживая волшебные ощущения сна.
— Ты счастлива?
— Даже не сомневайся. А тебя ничего не тревожит?
— Сложно сказать.
— Не волнуйся, — она выпрямилась и лукаво улыбнулась. — Ты ведь сильнее всех.
Его губы тронула усмешка.
— Приятно слышать это от тебя. Рукия-чан наконец-то спокойна рядом со мной.
— Потому что это ты. Ведь ты помог мне все понять. Ты был так добр ко мне, и я… Гин?
Он перевел взгляд на ее озабоченное лицо.
— Ты слушаешь?
— Да, Рукия-чан.
— О чем ты думал?
— Ни о чем.
— Перестань. В чем дело?
— Я вдруг вспомнил слова капитана Айзена, — сказал Гин спокойно. — Он сказал однажды, что недостаточно подпустить человека близко. Недостаточно коснуться сердца клинком. Недостаточно разбить слепое обожание той, что и не хотела вовсе дотянуться до тебя. Нас с тобой судьба избавила от этого… Это хорошо?
Гин со смешанным чувством удовольствия и нежности увидел, как расширились в изумлении глаза Рукии.
— Он… он говорил о…
— Знаешь, что забавно, Рукия-чан? — Ичимару вытянулся на подушках, закинув руки за голову. — То, насколько странной бывает судьба. Насколько она жестоко-иронична. Ты пыталась меня напугать сейчас, но если бы ты знала, как я счастлив. Однажды я проснусь в одиночестве, вот тогда мне будет страшно.
— Глупости, — отозвалась она резко. Разговор вдруг принял неприятный оборот. — Даже если такое случится… не вижу причин для страха.
— Ты не понимаешь. Твое сердце все еще молодо. Ты кажешься мудрой другим, Рукия, но во всем, что касается чувств, ты эгоистичный ребенок. Поэтому ты так запросто отнимаешь себя у других. Поворачиваешься спиной и уходишь. И совсем не считаешься с чужим мнением.
— Ичимару, ты…
— Знаю. Ты отвернулась от своего друга. Затем — восприняла как должное стены между тобой и капитаном Шестого отряда. Сбежала от Куросаки Ичиго. Ты ужасно боишься оказаться причастной к чьей-то беде и не видишь даже, какие беды создаешь своими руками.
Лицо Рукии горело. Негромкий голос Ичимару стих, но в ушах девушки стоял гул. Гин молчал, любуясь лунным светом на стенах, а Рукия сидела на кровати, прижав колени к груди, и переваривала услышанное.
— Ничего страшного, — произнес Гин еще тише. — Мне плевать, как ты поступала с ними. Просто однажды ты можешь повернуться спиной и ко мне тоже. И сколько бы я ни выставил преград, чтобы удержать тебя, ты уйдешь. И еще скажешь, что это для моего же блага.
— Может быть, — отозвалась она сдержанно. — А может и нет. Я… я почти не боюсь тебя ранить.
— Почти? Спасибо…
— Гин, не думай, что я не понимаю, — искренне сказала она. — После битвы с Арониро я многое осознала. Я пытаюсь быть на стороне друзей, правда.
— И позволишь себя защищать? Позволишь другим рисковать жизнью ради тебя? Решать что-то за тебя?
— Я… я думаю, я буду уважать чужой выбор.
— Вот и славно. Помни, тебе не придется стараться, если ты захочешь убить меня. Моя жизнь давно в твоих руках.
Его голос звучал иронично, но Рукия все еще хмурилась.
Она с трудом могла бы подобрать нужные слова. Она почти позабыла о том, каким жестоким бывает Ичимару.
Когда-то она придумывала ответ на каждую его колкую фразу. Это были запоздалые слова, которые она не могла произнести вслух, но они успокаивали ее. Конечно, при очередной встрече Гин обезоруживал ее новым ехидным замечанием, и она не могла возразить, скованная ранговой принадлежностью, фамилией Кучики и собственной неопытностью.
Тогда она не знала его мотивы.
Сейчас она могла быть откровенной. Перед человеком, который понимает ее как никто. Но и это ее не спасало. Она не знала, чего боится Гин, если точнее, гнала от себя мысли об этом. Судьба приучила ее терять. Но она так надеялась, что Ичимару станет исключением.
Рукия вытянулась на кровати, не касаясь Гина, тревожно глядя перед собой. Ночь каждого человека делает немного сумасшедшим. Завтра она вспомнит об этих страхах и посмеется. Сейчас ей все казалось гнетущим.
Рука Ичимару дрогнула и вдруг тронула ее щеку, пальцы скользнули и зарылись в черные волосы. Гин не открывал глаз; Рукия улыбнулась его прикосновению.
— Обещай, что я не проснусь в одиночестве… — пробормотал он. — Не в ближайшие пятьдесят лет. Ты мне должна хотя бы их. И потом тоже потому что… Потому что я так хочу.
У нее перехватило дыхание.
— Эгоист, — шепнула она, сдерживая слезы облегчения.
— Эгоистка.
— Напугал меня и уснул спокойно.
Гин ничего не ответил, он улыбался в полусне.
Рукия смотрела на его лицо, вновь прислушиваясь к его дыханию. Ровный и едва уловимый звук. Они почти дышат в такт.
Он так долго думал, что другим плевать на него… Он даже успел отвернуться от остальных.
Чуть повернув голову, Рукия коснулась губами его руки, лежащей на ее щеке.
«Мне не все равно. Я буду рядом. И я научусь понимать, что ты чувствуешь».