…needless to say I'll stand in your way… ©
Second
Закатное солнце пролило на белые стены Сейрейтея мягкий янтарный свет. Это зрелище созерцала Рукия, которая сидела на татами, держа руки на коленях. Девушка ожидала окончания вечернего доклада управляющего поместьем.
Наконец Бьякуя отослал старика и обратил взгляд на сестру.
— Твое возвращение стало неожиданностью.
— Прошу простить, что не предупредила заранее. И поздравляю с назначением, брат. Я рада и горда тем, что вашу кандидатуру одобрили.
Во взгляде главы клана Кучики мелькнула тень насмешки, и Рукия знала, чем это вызвано. Бьякуя был в принципе единственным претендентом на сей пост. И дело вовсе не во влиянии знати.
Сой Фонг не собиралась уступать кому-то пост капитана Второго отряда и звание Командующего спецсилами. Этот чин был пределом ее мечтаний. Унохана мягко дала понять, что власть развращает, и ей не улыбается руководить всем Готеем. Рукия вспомнила рассказ Гина о том, как Рецу разделалась с однокурсником в Академии за то, всего лишь, что он дернул ее за косичку, и внутренне поежилась.
Комамура придерживался позиции Уноханы. Киораку и Исшин отказались чуть ли не хором — им хотелось радоваться жизни и попивать саке. Зараки пост никто не предлагал, Маюри радовался этому факту, позабыв о том, что и его кандидатуру обошли. Хицугая был слишком молод, Укитаке — болен, а изгнанные когда-то капитаны по их собственному заверению «в гробу видали Готей».
Поэтому Верховным Главнокомандующим назначили Бьякую, и по Сейрейтею поползли насмешки об аристократах, дорвавшихся до власти.
— Не думаю, что ты здесь только для того, чтобы поздравить меня, — спокойно проговорил Бьякуя.
— Только отчасти.
— Тогда в чем дело?
Рукия поведала о последних событиях, Бьякуя выслушал ее, не перебивая, но особого интереса не проявил.
— Пока речь идет об одной только представительнице королевского двора Ада. Это не повод для паники.
— Эти демоны очень сильны.
— Я не сомневаюсь. Однако мы не можем вмешиваться в их внутреннюю политику, пока их действия не затронут нас.
— Но они уже нас затронули, брат! — горячо возразила Рукия. — Их Пустые нападают на Каракуру!
— Задача вашего отряда — защитить этот город, который считается центром духовной энергии. В природе Пустых разбираться необязательно. А улаживать конфликт с сестрой предоставь Сайто.
— Он намеревался просить помощи у Сейрейтея.
— Однако до сих пор не попросил. Рукия, твоя задача определена четко. Атакой на Сацу ты не улучшила ситуацию.
— Если эта… Если она откроет Врата Ада, вы понимаете, чем нам всем это грозит?
— Тебя это не должно заботить.
От удивления Рукия едва не утратила дар речи. Бьякуя был убийственно спокоен. Видимо, ей не удалось скрыть негодование, потому что он заговорил вновь.
— Я уже получил информацию от одного человека и считаю, что мы владеем ситуацией.
— От кого?
— От того, кто сопровождает Сацу. От Ичимару.
Руки девушки стиснули ткань хакама. Вот это сюрприз.
— Брат, вы виделись с ним?!
— Да. Он знает о твоих подозрениях. И решил разубедить тебя лично.
— У него была такая возможность, — пробормотала Рукия и вздрогнула, когда до нее дошел смысл его слов. — Лично?
— Да, он хочет с тобой поговорить. Сейчас Ичимару в саду, если желаешь, найди его.
В воспоминаниях Рукии тут же промелькнуло лицо брата, когда она в горячке повторяла имя Гина. Понял ли Бьякуя?.. Нет, об этом лучше не думать.
— Прошу меня простить, — еле слышно сказала она, поднимаясь на ноги.
Гин стоял у пруда, когда Рукия увидела его. Он услышал ее шаги и повернул голову, как всегда насмешливо улыбаясь.
— Ты прибежала просить помощи у брата, — сказал он насмешливо. — Рукия-чан…
— Что ты здесь делаешь? — спросила она, приблизившись.
— Решил сгладить впечатление от нашей последней встречи. Ну и заодно поздравить твоего брата с вступлением в новую должность.
Рукия закатила глаза и почувствовала, как он сжал ее в объятьях. Ее сердце мгновенно отозвалось, она прильнула к нему, позабыв обо всем, что творилось вокруг.
— Больше не хочешь порубить меня на кусочки? — шепнул он ей на ухо. — Ты была великолепна…
— Удивительно, что тебя не бросили в камеру, — отозвалась она грубым тоном.
— Я нужен Готею на свободе… Твой уважаемый брат считает, что все контролирует.
— Где она?
— Все еще в Генсее.
— Ты к ней вернешься?
— Да.
Рукия высвободилась из его объятий и посмотрела Ичимару в глаза.
— Что ты рассказал моему брату?
— Сказал, что не собираюсь открывать Врата.
— И он поверил?
— Поверил.
Гин присел на траву, и Рукия устроилась рядом. У нее был миллион вопросов, но она уже неплохо знала характер Ичимару, чтобы поддаться порыву.
— Я должен извиниться за долгую разлуку? — улыбнулся Гин, сжимая ее руку в своей.
Рукия покачала головой, пытаясь сохранить спокойствие.
— Но за то послание я была готова тебя убить.
— Сама виновата, Рукия-чан. Мы ходили по одним и тем же улицам… Я все время ждал, что ты покажешься из-за поворота. Печальное ожидание…
— Гин, я долго тебя искала, — пробормотала она, внезапно ощутив потребность в оправданиях. — В Генсее, потом в Уэко Мундо… Я…
— Я бы сам тебя нашел.
— Почему ты опять должен уйти? — вырвалось у нее.
Ичимару поцеловал ее ладонь.
— А кто защитит мир, в котором живет моя Рукия?
— Более неправдоподобную причину трудно представить.
— Может быть…
— Нет ничего более относительного, чем добрые намерения… Когда речь о тебе. Все-таки, что происходит?
— Тебе это так важно? — приподнял он брови. — Хочешь увязнуть в политике?
— Что-то мне подсказывает, что Сацу для тебя не просто политика.
— Ты ревнуешь или я льщу себе?
— Ичимару, это вовсе не смешно, — обронила она, пощипывая пальцами траву. — Но если ты не хочешь говорить, не надо… Ты вновь поставил меня в идиотское положение. Если я права, мне будет плохо. Если ошибаюсь — обидно… Чего желать? В любом случае, ты будешь надо мной смеяться.
Гин хмыкнул и коснулся пальцами ее волос.
— Это так ужасно?
— Я хотела бы смеяться вместе с тобой.
— Ты становишься взрослой.
— Уже давно такой стала.
Пару минут они просидели в молчании. Рукия смотрела на землю, словно там были написаны ответы на ее вопросы. Присутствие Ичимару словно до предела натянуло в ее душе какую-то струну. Поверить в то, что он рядом было сложно, еще страшнее было представить, что он вновь ее оставит.
— Ты теперь в отряде Куросаки Ичиго, — бросил Гин вдруг. — Формально…
— Да… Я в патруле Каракуры. Кажется, я навсегда связана с этим городом…
— Тебе нравится быть среди этих людей?
— Да, они ведь мои друзья… Почему спрашиваешь?
— Особых причин нет, — Гин вновь переплел их пальцы. — Просто любопытно, как могут сотрудничать такие разные люди…
— В Готее тоже не все одинаковые, знаешь ли. Впрочем, твоя позиция меня не удивляет. Гриммджо тоже так думает. Он даже придумал нам прозвище — толподурки.
— Толподурки? — протянул Гин. — Не верю, что говорю это, но я готов пожать руку… лапу… В общем, я отдаю должное Гриммджо-куну. И Куросаки-кун, безусловно, лучше всех годится на роль лидера в данной ситуации…
— Гин, ты вечно ищешь повод прицепиться к Ичиго! — возмутилась Рукия.
— Упаси бог.
— Думаешь, я не замечаю? Ты не любишь его.
— А кого я люблю? — фыркнул Ичимару.
Улыбка в глазах Рукии погасла. Гин бросил на ее лицо долгий взгляд и неохотно поднялся.
— Не лей напрасно слез и не убивайся, Рукия-чан. Я найду тебя в Генсее очень скоро. Ты не успеешь заскучать.
— С чего вдруг? — буркнула Рукия, поднимаясь следом.
Гин легко поцеловал ее в губы и добавил тише:
— И будь осторожнее с Сайто. Как бы он не решил поймать меня на чувстве к тебе.
Рукия вздрогнула.
— О чем ты?
— Надеюсь, этого не случится. Но мне трудно защищать тебя издали. Будь осторожна.
Ичимару свое слово сдержал, только Рукия не была уверена в том, что этому следует радоваться. Он появился в доме Ичиго во время одного из собраний отряда, но пришел не один, а вместе с Сацу.
Этот визит не был как гром среди ясного неба, Гин вежливо предупредил Ичиго, но о том, что Сацу также придет, сообщить не удосужился. И теперь Рукия сидела в углу гостиной дома Куросаки, раздираемая противоречивыми чувствами.
— Ну, — на правах лидера хмуро заговорил Ичиго. — Ничего не собираешься объяснить, Ичимару?
Гин пожал плечами.
— Спрашивайте, Куросаки-кун. Буду рад просветить.
— Для начала: какого черта от Бьякуи поступил приказ не атаковать тебя?
По губам Ичимару скользнула улыбка.
— Мотивы капитана Кучики всегда были загадкой для умов простых смертных. Но думаю, причина в моей спутнице. Я, можно сказать, временно стал хранителем Сацу-сан, а это важная персона среди знати Ада.
— Если точнее, я дочь королевы, — вступила в разговор Сацу. — То есть, принцесса!
— Ваш брат считает, что вы собираетесь открыть Врата Ада, — сказал Ичиго.
— Это просто предположение Сайто, — передернула плечами Сацу.
— Так или иначе! Какого черта вы творите в моем городе?!
— Зачем же так кричать? — обиделась Сацу, и Ичиго заскрежетал зубами.
— Моя задача — защищать местных жителей, а вы угроза для Каракуры.
— Куросаки-кун, тебе никогда не приходило в голову, что от твоей защиты некоторым хочется сбежать?
— Заткнись, Ичимару! Твое место — в тюрьме! Не понимаю Бьякую!
Гин прикрыл глаза ладонью.
— О, мой душевный покой, прощай, сдается мне, мы свидимся нескоро…
— Если вы не собираетесь открывать Врата, каковы ваши цели? — спросил Исида холодно. — Уж простите наше сомнение, но странно видеть человека, однажды развязавшего войну в Каракуре, в сопровождении демона с благими намерениями.
— Это внутренние дела Ада, — сказала Сацу, со скукой глядя в потолок. — Гин, что мы здесь делаем? Почему мы должны что-то объяснять этим людям, они странные.
— Угроза того, что Врата откроются, есть? — спросила Рукия негромко.
— У нас нет такой цели, Рукия-чан, — ядовито улыбнулась Сацу.
Но Рукия на нее не смотрела. Она в упор глядела на Ичимару, и тот наконец наклонил голову.
— Есть.
— И что это значит? — прошептала Орихиме.
Улькиорра отвел взгляд.
— В худшем случае — смешение энергий, коллапс и… конец миру таким, каким мы его знаем.
— То есть, практически то, что планировал Айзен, — заметил Ренджи.
— Нет, — Улькиорра покачал головой. — Айзен-сама в своих расчетах опирался на принципы управления энергией шинигами. То есть, стабилизацию.
— Но пустофикация…
— То же самое, просто с обратной полярностью. Я понял это, когда… — Шиффер запнулся, но выражение его лица не изменилось. — Впрочем, не имеет значения. А Ад — совсем другое. Там скрыт Хаос, поэтому это самое закрытое измерение. Я ошибаюсь, командующий Ичимару?
Гин сладко улыбнулся обожаемому противнику.
— Славно слышать такое обращение, как в старые добрые времена, да, Улькиорра-кун?
— Я знала, что если наследница покинула пределы Ада, все серьезно, — вздохнула Рукия.
— Я не наследница, Рукия-чан, — заметила Сацу. — Наследник — мой брат.
Кучики смерила ее неприязненным взглядом.
— Была бы весьма признательна, если бы ты обращалась ко мне по фамилии.
— Прости, подхватила от Гина, мы слишком много времени проводим вместе, — обворожительно улыбнулась Сацу. — Но Кучики звучит как-то грубо и не идет такой милой девушке… Такое ощущение, что эту фамилию тебе прилепили напрасно.
Злая аура, как у Ичимару. Понятно почему, со свойственным всем демонам нарциссизмом, она любит его. Рукия скользнула взглядом по комнате и поняла, что все подавлены не меньше нее. Лишь спустя мгновенье она осознала, что все встревожены новостью о возможном конце света.
Беспечен был только Ичимару, он словно наслаждался гнетущей атмосферой.
— Значит, вы нам не расскажете, что происходит, — подытожил Ичиго. — Нападать на вас запретил Бьякуя. И все, что нам остается, — сложа руки ждать конца света.
— Вы же люди, что вам остается, — немного удивленно отметила Сацу.
«Это ты обобщила», — подумала Рукия, невольно усмехнувшись.
— Конец света, — вновь повторил Ичиго, пытаясь подчеркнуть драматичность их положения, и, разумеется, откликнулся на этот трагический тон Ичимару.
— …И видел я выходящих из уст дракона и из уст зверя и из уст лжепророка трех духов нечистых, подобных жабам… — нараспев проговорил он. На него со всех сторон посыпались крики «Заткнись!». Гин вздохнул и пожал плечами: — Не обязательно так нервничать.
— Ты заключил сделку с Готеем, — заметила Рукия. — Хотела бы я знать ее условия…
С сумрачным взглядом она встала со стула и направилась к двери.
— Э… Рукия? — окликнул ее Ичиго.
— Мне не хочется играть в игры Ичимару. Пусть делает, что должен, я просто буду выполнять приказ брата. Моя задача — патруль Каракуры.
— Минуту, Рукия-чан! — властно окликнула ее Сацу.
— Я же просила меня так не называть, — огрызнулась Рукия.
— Если ты идешь гулять, я пойду с тобой. Мне надоело тут сидеть.
— Извини, но…
— Сацу-сан, вы собираетесь бросить меня одного? — осведомился Гин, и Рукия отметила, что его голос прозвучал как-то странно. Почти жестко.
— Я пытаюсь завести новых друзей, — ядовито заметила Сацу. — Мне нет дела до твоих старых врагов. Увидимся на нашем месте, Гин!
Не успела Рукия моргнуть, как Сацу подхватила ее под локоть, увлекая за дверь. Последним, что Кучики увидела, прежде чем оказаться за порогом, была напряженная улыбка Ичимару.
— Милый город, не правда ли?
Рукия ничего не ответила на реплику Сацу. Ей сейчас больше всего хотелось побыть наедине с собой посреди вечернего города, который был окутан серой мглой и неясным светом фонарей.
В глубине души она чувствовала только одно — обиду на Ичимару. И совладать с этим чувством Рукия не могла при всем желании.
— Гин странно относится к Каракуре — и любит, и не любит… Он вообще противоречивый.
— Если ты собираешься говорить об Ичимару, я не лучший собеседник.
— Почему?
— Потому что я плохо знаю этого человека.
Сацу вдруг замерла и указала вперед на автомат с напитками.
— Хочу это!
Рукия закатила глаза.
— Будь ты хоть тысячу раз принцесса, я тебе на службу не присягала! Ичимару — твоя нянька, меня уволь…
— Не будь такой жадной.
В итоге Рукия решила пощадить собственные нервы и купить Сацу мандариновый сок. Отделаться от полудемона было сложно.
Они сели на скамейку рядом с автоматом, разглядывая редких прохожих.
— Мой брат вызвал Пустых в Каракуру, — неожиданно сказала Сацу, потягивая сок. Рукия ничуть не удивилась этой новости. — Он узнал, кто ты. И решил выманить Гина, втравив тебя в схватку.
Кучики поджала губы, и Сацу посмотрела на нее с неприязнью.
— Ты понимаешь, кто на самом деле виноват в том, что под угрозой оказались здешние люди? Ты и только ты. Гин все равно пойдет со мной, что бы я ни задумала. Но твоя способность мешаться под ногами крайне досадна.
— Ичимару не собачка на поводке.
— Я знаю. А ты считаешь, что хорошо его изучила только потому, что он любит тебя? Такие люди как он подмешивают яд в вино возлюбленной для того только, чтобы в решающий момент выбить бокал из ее рук. Ему нравится играть с людьми. К тебе он стремится, как абсолют стремится к нулю. Но одна игрушка не сможет тешить его вечно. Тем более такая унылая и однообразная как ты.
Рукия опустила веки.
— Я возвращаюсь домой.
— Я не закончила.
— Не имеет значения.
Кучики встала со скамейки и взглянула Сацу в лицо.
— Предупреждения, угрозы, манипуляции… Всего этого в моей жизни было достаточно. Я не из тех людей, которые считают, что за чувство нужно бороться, и любовник становится призом в игре. Не растрачивай на меня свое актерское мастерство, это представление слишком бледное на фоне того, что когда-то передо мной разыграл Ичимару.
Оставив Сацу неподвижно стоять у скамейки, Рукия направилась к дому Ичиго, чувствуя на губах горечь осеннего ветра. Она не лгала. После всего, что делал Ичимару, попытки других людей ранить ее казались смехотворными.
Ичимару больше не появлялся, а итогом состоявшихся переговоров Рукия даже не подумала поинтересоваться. Ее повергала в бешенство мысль, что Гин втянул ее в тошнотворную интригу, отдававшую привкусом дешевой мелодрамы. Совсем недавно она чувствовала себя виноватой в том, что сказала полную глупость после первой же ночи, которую они провели вместе. Сейчас чувство вины полностью улетучилось.
Состояние тихой ярости подруги не осталось тайной для Ичиго. Спустя два дня после визита Ичимару Куросаки в лоб заявил Рукии:
— Рукия, я хочу понять, что с тобой происходит.
— Что ты имеешь в виду? — спокойно отозвалась она.
— Ты… ты отдаляешься! — Ичиго погрузил пальцы в волосы, его взгляд был полон тревоги. — И я ничего не могу поделать с этим!
— Глупости.
Ичиго коротко вздохнул и заговорил вновь:
— Я просто хочу понять: это из-за Ичимару? Или что-то еще? Тебе нужна моя помощь? Потому что я хочу помочь!
С неожиданной ясностью, Рукия поняла, что Ичиго на пределе. Еще бы. Иначе он не завел бы такого разговора: для него признаваться, что он не знает, чем помочь, все равно что гвозди есть.
Ее кольнула вина за то, что она заставила его волноваться. Но вся беда в том, что она не сможет объяснить ему, потому как сама в себе не может разобраться.
Холодность ее натуры впервые вступила в яростную схватку с огнем удушающих, противоречивых чувств. С одной стороны — ясность ума и преданность делу, гордость и внутреннее достоинство — все, что ей дорого!
И с другой стороны Ичимару — нежность и страсть, ревность и отчаяние, и страх…
Она чувствовала, что перестает быть собой, когда думает о нем, и, как это ни парадоксально, рядом с ним осознавала, что по-настоящему живет. Потому что Гина не интересовало ни спасение мира, ни возрождение Готея, ни идеальная дружба, ни предназначение шинигами. Его интересовала она — ее мысли, поступки, слова, срывающиеся с ее губ, и то, чем живет ее сердце.
Рукию преследовало смутное чувство того, что Ичимару никогда не сможет ее делить с кем-то, поэтому отталкивает ее и опускает ее, и уходит сам. Не верит, что она может оставить всех ради него.
— Ичиго, это Сацу, — нашлась она вдруг. — Она сбивает меня с толку.
Ичиго нахмурился, но явно успокоился. Несмотря на то, что больше всего на свете он боялся соблазнительных женщин, особенно обнаженных (особенно Йоруичи и Рангику, ведь из всех обнаженных женщин они были самыми соблазнительными, ну и наоборот), Куросаки с присущей сильному полу снисходительностью не считал женщин угрозой. Даже женщин-наполовину демониц.
— Рукия, она просто нас провоцирует. И я не дам ей причинить тебе вред.
— Дело не в этом, — воскликнула Рукия с излишней горячностью. — Она скрывает что-то важное.
— Это понятно, но мы будем наготове. Сейчас нет нужды торопиться с выводами. Я не верю ни Сайто, ни Сацу. Мы будем опираться на собственные силы. Не обращая внимания на маленькое представление Ичимару.
— Маленькое? — ее губы искривила усмешка. — О, если речь идет об Ичимару Гине, то следует говорить о трагикомедии в пяти актах с прологом, эпилогом и аморальной моралью в конце.
— Аморальная мораль испортила твою пылкую речь, — съязвил Ичиго.
— Заткнись.
Настроение Рукии заметно поднялось, однако кармические весы недолго склоняются в одну сторону, поэтому тем же вечером Ичимару вновь заявился в доме Ичиго вместе со своей принцессой.
Рукия уже не знала, куда деваться от негодования, но снова сбегать из дома показалось ей малодушием.
Поэтому она под первым благовидным предлогом ушла на кухню. Видеть Ичимару рядом с Сацу все-таки было неприятно.
— Чтоб их всех, — пробормотала Рукия, опершись спиной на стенку холодильника.
— Знаешь, я надеялся, ты поймешь, что я прихожу сюда не ради того, чтобы лицезреть Куросаки-куна.
Рукия повернула голову и увидела, что Ичимару стоит, опираясь спиной на противоположную стенку холодильника. Отлично, просто кадр из манги.
— Интересно почему ты приходишь, — отрезала она. — О Сайто у нас не больше информации, чем у вас.
— Рукия-чан, мы можем поговорить спокойно?
— А мы и говорим спокойно. Хотя, должна признаться, разговаривать с тобой у меня сейчас нет никакого желания.
— Чем же я провинился?
— Мне правда нужно объяснять это?
— Хорошо, задам вопрос иначе. Что ты увидела нового, что тебя так покоробило? Кроме того, что Ичимару Гин обратился к отряду Куросаки Ичиго. Да уж, половина этого отряда мечтает видеть мою голову отдельно от тела, другая половина хочет видеть мою голову отдельно от тела и разрубленную надвое. Оцени жертвы, на которые я иду…
— Ичимару, оставь в покое моих друзей.
— Что ты, я не жду, что ты примешь мою сторону. В конце концов, кто они и кто для тебя я.
«Ну давай-давай, переверни все с ног на голову. Как обычно…»
— Я совсем недавно думала, что ты хочешь открыть Врата Ада.
— Моя дорогая, что же тебя в этом разубедило?
— Ты же сам сказал! — она в ярости повернулась к нему, и Гин тут же шагнул к ней навстречу.
— Значит, когда я говорю, что не собираюсь крушить вселенную, ты веришь мне на слово, а когда говорю, что ты мне дорога, требуешь доказательств? А потом меня еще спрашивают, почему я не верю в женскую логику…
— Жаль, что мы не можем вместе посмеяться над этой шуткой! — прошипела она возмущенно.
— Рукия, ты же не веришь тому, о чем думаешь.
— Я уже не знаю, чему мне верить! То, что я вижу, мало меня успокаивает, я…
Гин погладил ее по щеке, и что-то в его взгляде оборвало ее на полуслове.
— Не бойся, ты все поймешь, — сказал он нежно. — Просто не убегай, я прошу. Если я не смогу до тебя дотянуться, все выйдет из-под контроля.
«Тогда не уходи с ней! Останься со мной!»
Она опустила ресницы, испугавшись, что в ее глазах отразится этот немой крик.
Гин повернулся к выходу, и Рукия медленно проговорила:
— Ичимару… Когда мы были там… Ты уже знал, что уйдешь с ней?
— Знал, — ответил Гин негромко.
— Из-за того… Из-за того, что сейчас происходит, ты помог вернуть мне силу?
— Отчасти.
— Понятно…
Ичимару повернул к ней голову, но Рукия на него не смотрела.
— Мы скоро увидимся. Улыбайся, Рукия-чан. Ради меня.
Гин вышел, и Кучики опустилась на стул, размышляя о его словах. Сердце ей подсказывало, что Ичимару не лгал. Но тот факт, что он хранит молчание о своих целях, ее смущал. Что же связывает его с Сацу? И что он сказал Бьякуе?
Поддавшись мгновенному порыву, Рукия выскользнула из дома через черный ход и в мгновение ока вскарабкалась на крышу. Можно было вздохнуть с облегчением — небо всегда будет ее лучшим другом.
Однако остаться наедине с собой ей не удалось. Внизу раздались приглушенные голоса, которые Рукия мгновенно узнала — это были Сацу и Гин.
— Думаешь, они поверили? — говорила Сацу.
— Удивительно, но да.
— Несмотря на твое прошлое?
— Мое прошлое? Сацу-сан, в этой компании два арранкара.
— А твоя Рукия-чан?
— Она поверила, я уверен.
— Что же, возможно, ей так проще. Иначе она бы сошла с ума от ревности.
— Рукия-чан верит в то, что жизненные сценарии предсказуемы, и не теряет голову от жалких чувств.
— А… Мозг руководит сердцем? Как мило…
— Сацу-сан, давайте уже уйдем отсюда.
— Как скажешь… Ты какой-то напряженный, Гин…
Голоса растаяли в тишине, и Рукия опустилась на спину, закинув руки за голову. На небе уже вспыхивали одна за другой звезды — девушка рассеянно смотрела на них.
— Кучики-сан!
— Что случилось, Иноуэ? — Рукия даже не шевельнулась.
— Я только что узнала. Ичимару-сан снова приходил?
— Да.
Орихиме подобралась ближе и присела рядом с Рукией.
— Что произошло, Кучики-сан?
Рукия скосила на нее глаза и вновь обратила взгляд к небу.
— Ничего, — бросила она коротко.
— Но я ведь вижу.
— Ничего, Иноуэ, и давай не будем об этом.
Лицо Орихиме омрачилось.
— Я… я хочу, чтобы вы знали, я друг вам.
Рукия вздрогнула и тут же ей стало стыдно за то, что она вынудила Орихиме напоминать об очевидных вещах. И тогда она решилась на признание.
Рукия резко выпрямилась, села и обхватила руками колени.
— Я увидела то, что боялась увидеть, — сказала она еле слышно.
Этих слов оказалось достаточно. Тишина окутала девушек, но это была приятная тишина, несмотря на то, как грустно было обеим.
Орихиме любила Рукию. Она любила ее как осознание того факта, что когда-то глядя на Кучики, она смогла перешагнуть через собственные страхи и стать сильнее. Она любила ее сильнее, чем кого бы то ни было потому, что эта любовь была для нее самой трудной.
И хотя она давно поняла, что не сможет примирить всех, ради Рукии она готова была рискнуть.
Она должна была поговорить с Сацу.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
NON TIMEBO MALA, ИЛИ НИКТО НЕ ЖДАЛ ИСПАНСКОЙ ИНКВИЗИЦИИ
NON TIMEBO MALA, ИЛИ НИКТО НЕ ЖДАЛ ИСПАНСКОЙ ИНКВИЗИЦИИ
With this hand I will lift your sorrows.
Your cup will never be empty, for I will be your wine.
With this candle, I will light your way into darkness.
With this ring, I ask you to be mine.
Your cup will never be empty, for I will be your wine.
With this candle, I will light your way into darkness.
With this ring, I ask you to be mine.
Глава первая,
в которой Бьякуя говорит с Рукией, а Гин делает неожиданный ход
в которой Бьякуя говорит с Рукией, а Гин делает неожиданный ход
Carmen, voulez-vous venir avec moi?
Закатное солнце пролило на белые стены Сейрейтея мягкий янтарный свет. Это зрелище созерцала Рукия, которая сидела на татами, держа руки на коленях. Девушка ожидала окончания вечернего доклада управляющего поместьем.
Наконец Бьякуя отослал старика и обратил взгляд на сестру.
— Твое возвращение стало неожиданностью.
— Прошу простить, что не предупредила заранее. И поздравляю с назначением, брат. Я рада и горда тем, что вашу кандидатуру одобрили.
Во взгляде главы клана Кучики мелькнула тень насмешки, и Рукия знала, чем это вызвано. Бьякуя был в принципе единственным претендентом на сей пост. И дело вовсе не во влиянии знати.
Сой Фонг не собиралась уступать кому-то пост капитана Второго отряда и звание Командующего спецсилами. Этот чин был пределом ее мечтаний. Унохана мягко дала понять, что власть развращает, и ей не улыбается руководить всем Готеем. Рукия вспомнила рассказ Гина о том, как Рецу разделалась с однокурсником в Академии за то, всего лишь, что он дернул ее за косичку, и внутренне поежилась.
Комамура придерживался позиции Уноханы. Киораку и Исшин отказались чуть ли не хором — им хотелось радоваться жизни и попивать саке. Зараки пост никто не предлагал, Маюри радовался этому факту, позабыв о том, что и его кандидатуру обошли. Хицугая был слишком молод, Укитаке — болен, а изгнанные когда-то капитаны по их собственному заверению «в гробу видали Готей».
Поэтому Верховным Главнокомандующим назначили Бьякую, и по Сейрейтею поползли насмешки об аристократах, дорвавшихся до власти.
— Не думаю, что ты здесь только для того, чтобы поздравить меня, — спокойно проговорил Бьякуя.
— Только отчасти.
— Тогда в чем дело?
Рукия поведала о последних событиях, Бьякуя выслушал ее, не перебивая, но особого интереса не проявил.
— Пока речь идет об одной только представительнице королевского двора Ада. Это не повод для паники.
— Эти демоны очень сильны.
— Я не сомневаюсь. Однако мы не можем вмешиваться в их внутреннюю политику, пока их действия не затронут нас.
— Но они уже нас затронули, брат! — горячо возразила Рукия. — Их Пустые нападают на Каракуру!
— Задача вашего отряда — защитить этот город, который считается центром духовной энергии. В природе Пустых разбираться необязательно. А улаживать конфликт с сестрой предоставь Сайто.
— Он намеревался просить помощи у Сейрейтея.
— Однако до сих пор не попросил. Рукия, твоя задача определена четко. Атакой на Сацу ты не улучшила ситуацию.
— Если эта… Если она откроет Врата Ада, вы понимаете, чем нам всем это грозит?
— Тебя это не должно заботить.
От удивления Рукия едва не утратила дар речи. Бьякуя был убийственно спокоен. Видимо, ей не удалось скрыть негодование, потому что он заговорил вновь.
— Я уже получил информацию от одного человека и считаю, что мы владеем ситуацией.
— От кого?
— От того, кто сопровождает Сацу. От Ичимару.
Руки девушки стиснули ткань хакама. Вот это сюрприз.
— Брат, вы виделись с ним?!
— Да. Он знает о твоих подозрениях. И решил разубедить тебя лично.
— У него была такая возможность, — пробормотала Рукия и вздрогнула, когда до нее дошел смысл его слов. — Лично?
— Да, он хочет с тобой поговорить. Сейчас Ичимару в саду, если желаешь, найди его.
В воспоминаниях Рукии тут же промелькнуло лицо брата, когда она в горячке повторяла имя Гина. Понял ли Бьякуя?.. Нет, об этом лучше не думать.
— Прошу меня простить, — еле слышно сказала она, поднимаясь на ноги.
Гин стоял у пруда, когда Рукия увидела его. Он услышал ее шаги и повернул голову, как всегда насмешливо улыбаясь.
— Ты прибежала просить помощи у брата, — сказал он насмешливо. — Рукия-чан…
— Что ты здесь делаешь? — спросила она, приблизившись.
— Решил сгладить впечатление от нашей последней встречи. Ну и заодно поздравить твоего брата с вступлением в новую должность.
Рукия закатила глаза и почувствовала, как он сжал ее в объятьях. Ее сердце мгновенно отозвалось, она прильнула к нему, позабыв обо всем, что творилось вокруг.
— Больше не хочешь порубить меня на кусочки? — шепнул он ей на ухо. — Ты была великолепна…
— Удивительно, что тебя не бросили в камеру, — отозвалась она грубым тоном.
— Я нужен Готею на свободе… Твой уважаемый брат считает, что все контролирует.
— Где она?
— Все еще в Генсее.
— Ты к ней вернешься?
— Да.
Рукия высвободилась из его объятий и посмотрела Ичимару в глаза.
— Что ты рассказал моему брату?
— Сказал, что не собираюсь открывать Врата.
— И он поверил?
— Поверил.
Гин присел на траву, и Рукия устроилась рядом. У нее был миллион вопросов, но она уже неплохо знала характер Ичимару, чтобы поддаться порыву.
— Я должен извиниться за долгую разлуку? — улыбнулся Гин, сжимая ее руку в своей.
Рукия покачала головой, пытаясь сохранить спокойствие.
— Но за то послание я была готова тебя убить.
— Сама виновата, Рукия-чан. Мы ходили по одним и тем же улицам… Я все время ждал, что ты покажешься из-за поворота. Печальное ожидание…
— Гин, я долго тебя искала, — пробормотала она, внезапно ощутив потребность в оправданиях. — В Генсее, потом в Уэко Мундо… Я…
— Я бы сам тебя нашел.
— Почему ты опять должен уйти? — вырвалось у нее.
Ичимару поцеловал ее ладонь.
— А кто защитит мир, в котором живет моя Рукия?
— Более неправдоподобную причину трудно представить.
— Может быть…
— Нет ничего более относительного, чем добрые намерения… Когда речь о тебе. Все-таки, что происходит?
— Тебе это так важно? — приподнял он брови. — Хочешь увязнуть в политике?
— Что-то мне подсказывает, что Сацу для тебя не просто политика.
— Ты ревнуешь или я льщу себе?
— Ичимару, это вовсе не смешно, — обронила она, пощипывая пальцами траву. — Но если ты не хочешь говорить, не надо… Ты вновь поставил меня в идиотское положение. Если я права, мне будет плохо. Если ошибаюсь — обидно… Чего желать? В любом случае, ты будешь надо мной смеяться.
Гин хмыкнул и коснулся пальцами ее волос.
— Это так ужасно?
— Я хотела бы смеяться вместе с тобой.
— Ты становишься взрослой.
— Уже давно такой стала.
Пару минут они просидели в молчании. Рукия смотрела на землю, словно там были написаны ответы на ее вопросы. Присутствие Ичимару словно до предела натянуло в ее душе какую-то струну. Поверить в то, что он рядом было сложно, еще страшнее было представить, что он вновь ее оставит.
— Ты теперь в отряде Куросаки Ичиго, — бросил Гин вдруг. — Формально…
— Да… Я в патруле Каракуры. Кажется, я навсегда связана с этим городом…
— Тебе нравится быть среди этих людей?
— Да, они ведь мои друзья… Почему спрашиваешь?
— Особых причин нет, — Гин вновь переплел их пальцы. — Просто любопытно, как могут сотрудничать такие разные люди…
— В Готее тоже не все одинаковые, знаешь ли. Впрочем, твоя позиция меня не удивляет. Гриммджо тоже так думает. Он даже придумал нам прозвище — толподурки.
— Толподурки? — протянул Гин. — Не верю, что говорю это, но я готов пожать руку… лапу… В общем, я отдаю должное Гриммджо-куну. И Куросаки-кун, безусловно, лучше всех годится на роль лидера в данной ситуации…
— Гин, ты вечно ищешь повод прицепиться к Ичиго! — возмутилась Рукия.
— Упаси бог.
— Думаешь, я не замечаю? Ты не любишь его.
— А кого я люблю? — фыркнул Ичимару.
Улыбка в глазах Рукии погасла. Гин бросил на ее лицо долгий взгляд и неохотно поднялся.
— Не лей напрасно слез и не убивайся, Рукия-чан. Я найду тебя в Генсее очень скоро. Ты не успеешь заскучать.
— С чего вдруг? — буркнула Рукия, поднимаясь следом.
Гин легко поцеловал ее в губы и добавил тише:
— И будь осторожнее с Сайто. Как бы он не решил поймать меня на чувстве к тебе.
Рукия вздрогнула.
— О чем ты?
— Надеюсь, этого не случится. Но мне трудно защищать тебя издали. Будь осторожна.
Глава вторая,
в которой Гин и Сацу приходят в гости
в которой Гин и Сацу приходят в гости
Как люди от любви глупеют всякий раз!
Ичимару свое слово сдержал, только Рукия не была уверена в том, что этому следует радоваться. Он появился в доме Ичиго во время одного из собраний отряда, но пришел не один, а вместе с Сацу.
Этот визит не был как гром среди ясного неба, Гин вежливо предупредил Ичиго, но о том, что Сацу также придет, сообщить не удосужился. И теперь Рукия сидела в углу гостиной дома Куросаки, раздираемая противоречивыми чувствами.
— Ну, — на правах лидера хмуро заговорил Ичиго. — Ничего не собираешься объяснить, Ичимару?
Гин пожал плечами.
— Спрашивайте, Куросаки-кун. Буду рад просветить.
— Для начала: какого черта от Бьякуи поступил приказ не атаковать тебя?
По губам Ичимару скользнула улыбка.
— Мотивы капитана Кучики всегда были загадкой для умов простых смертных. Но думаю, причина в моей спутнице. Я, можно сказать, временно стал хранителем Сацу-сан, а это важная персона среди знати Ада.
— Если точнее, я дочь королевы, — вступила в разговор Сацу. — То есть, принцесса!
— Ваш брат считает, что вы собираетесь открыть Врата Ада, — сказал Ичиго.
— Это просто предположение Сайто, — передернула плечами Сацу.
— Так или иначе! Какого черта вы творите в моем городе?!
— Зачем же так кричать? — обиделась Сацу, и Ичиго заскрежетал зубами.
— Моя задача — защищать местных жителей, а вы угроза для Каракуры.
— Куросаки-кун, тебе никогда не приходило в голову, что от твоей защиты некоторым хочется сбежать?
— Заткнись, Ичимару! Твое место — в тюрьме! Не понимаю Бьякую!
Гин прикрыл глаза ладонью.
— О, мой душевный покой, прощай, сдается мне, мы свидимся нескоро…
— Если вы не собираетесь открывать Врата, каковы ваши цели? — спросил Исида холодно. — Уж простите наше сомнение, но странно видеть человека, однажды развязавшего войну в Каракуре, в сопровождении демона с благими намерениями.
— Это внутренние дела Ада, — сказала Сацу, со скукой глядя в потолок. — Гин, что мы здесь делаем? Почему мы должны что-то объяснять этим людям, они странные.
— Угроза того, что Врата откроются, есть? — спросила Рукия негромко.
— У нас нет такой цели, Рукия-чан, — ядовито улыбнулась Сацу.
Но Рукия на нее не смотрела. Она в упор глядела на Ичимару, и тот наконец наклонил голову.
— Есть.
— И что это значит? — прошептала Орихиме.
Улькиорра отвел взгляд.
— В худшем случае — смешение энергий, коллапс и… конец миру таким, каким мы его знаем.
— То есть, практически то, что планировал Айзен, — заметил Ренджи.
— Нет, — Улькиорра покачал головой. — Айзен-сама в своих расчетах опирался на принципы управления энергией шинигами. То есть, стабилизацию.
— Но пустофикация…
— То же самое, просто с обратной полярностью. Я понял это, когда… — Шиффер запнулся, но выражение его лица не изменилось. — Впрочем, не имеет значения. А Ад — совсем другое. Там скрыт Хаос, поэтому это самое закрытое измерение. Я ошибаюсь, командующий Ичимару?
Гин сладко улыбнулся обожаемому противнику.
— Славно слышать такое обращение, как в старые добрые времена, да, Улькиорра-кун?
— Я знала, что если наследница покинула пределы Ада, все серьезно, — вздохнула Рукия.
— Я не наследница, Рукия-чан, — заметила Сацу. — Наследник — мой брат.
Кучики смерила ее неприязненным взглядом.
— Была бы весьма признательна, если бы ты обращалась ко мне по фамилии.
— Прости, подхватила от Гина, мы слишком много времени проводим вместе, — обворожительно улыбнулась Сацу. — Но Кучики звучит как-то грубо и не идет такой милой девушке… Такое ощущение, что эту фамилию тебе прилепили напрасно.
Злая аура, как у Ичимару. Понятно почему, со свойственным всем демонам нарциссизмом, она любит его. Рукия скользнула взглядом по комнате и поняла, что все подавлены не меньше нее. Лишь спустя мгновенье она осознала, что все встревожены новостью о возможном конце света.
Беспечен был только Ичимару, он словно наслаждался гнетущей атмосферой.
— Значит, вы нам не расскажете, что происходит, — подытожил Ичиго. — Нападать на вас запретил Бьякуя. И все, что нам остается, — сложа руки ждать конца света.
— Вы же люди, что вам остается, — немного удивленно отметила Сацу.
«Это ты обобщила», — подумала Рукия, невольно усмехнувшись.
— Конец света, — вновь повторил Ичиго, пытаясь подчеркнуть драматичность их положения, и, разумеется, откликнулся на этот трагический тон Ичимару.
— …И видел я выходящих из уст дракона и из уст зверя и из уст лжепророка трех духов нечистых, подобных жабам… — нараспев проговорил он. На него со всех сторон посыпались крики «Заткнись!». Гин вздохнул и пожал плечами: — Не обязательно так нервничать.
— Ты заключил сделку с Готеем, — заметила Рукия. — Хотела бы я знать ее условия…
С сумрачным взглядом она встала со стула и направилась к двери.
— Э… Рукия? — окликнул ее Ичиго.
— Мне не хочется играть в игры Ичимару. Пусть делает, что должен, я просто буду выполнять приказ брата. Моя задача — патруль Каракуры.
— Минуту, Рукия-чан! — властно окликнула ее Сацу.
— Я же просила меня так не называть, — огрызнулась Рукия.
— Если ты идешь гулять, я пойду с тобой. Мне надоело тут сидеть.
— Извини, но…
— Сацу-сан, вы собираетесь бросить меня одного? — осведомился Гин, и Рукия отметила, что его голос прозвучал как-то странно. Почти жестко.
— Я пытаюсь завести новых друзей, — ядовито заметила Сацу. — Мне нет дела до твоих старых врагов. Увидимся на нашем месте, Гин!
Не успела Рукия моргнуть, как Сацу подхватила ее под локоть, увлекая за дверь. Последним, что Кучики увидела, прежде чем оказаться за порогом, была напряженная улыбка Ичимару.
Глава третья,
в которой Рукия терзается разными мыслями
в которой Рукия терзается разными мыслями
Divide et impera
— Милый город, не правда ли?
Рукия ничего не ответила на реплику Сацу. Ей сейчас больше всего хотелось побыть наедине с собой посреди вечернего города, который был окутан серой мглой и неясным светом фонарей.
В глубине души она чувствовала только одно — обиду на Ичимару. И совладать с этим чувством Рукия не могла при всем желании.
— Гин странно относится к Каракуре — и любит, и не любит… Он вообще противоречивый.
— Если ты собираешься говорить об Ичимару, я не лучший собеседник.
— Почему?
— Потому что я плохо знаю этого человека.
Сацу вдруг замерла и указала вперед на автомат с напитками.
— Хочу это!
Рукия закатила глаза.
— Будь ты хоть тысячу раз принцесса, я тебе на службу не присягала! Ичимару — твоя нянька, меня уволь…
— Не будь такой жадной.
В итоге Рукия решила пощадить собственные нервы и купить Сацу мандариновый сок. Отделаться от полудемона было сложно.
Они сели на скамейку рядом с автоматом, разглядывая редких прохожих.
— Мой брат вызвал Пустых в Каракуру, — неожиданно сказала Сацу, потягивая сок. Рукия ничуть не удивилась этой новости. — Он узнал, кто ты. И решил выманить Гина, втравив тебя в схватку.
Кучики поджала губы, и Сацу посмотрела на нее с неприязнью.
— Ты понимаешь, кто на самом деле виноват в том, что под угрозой оказались здешние люди? Ты и только ты. Гин все равно пойдет со мной, что бы я ни задумала. Но твоя способность мешаться под ногами крайне досадна.
— Ичимару не собачка на поводке.
— Я знаю. А ты считаешь, что хорошо его изучила только потому, что он любит тебя? Такие люди как он подмешивают яд в вино возлюбленной для того только, чтобы в решающий момент выбить бокал из ее рук. Ему нравится играть с людьми. К тебе он стремится, как абсолют стремится к нулю. Но одна игрушка не сможет тешить его вечно. Тем более такая унылая и однообразная как ты.
Рукия опустила веки.
— Я возвращаюсь домой.
— Я не закончила.
— Не имеет значения.
Кучики встала со скамейки и взглянула Сацу в лицо.
— Предупреждения, угрозы, манипуляции… Всего этого в моей жизни было достаточно. Я не из тех людей, которые считают, что за чувство нужно бороться, и любовник становится призом в игре. Не растрачивай на меня свое актерское мастерство, это представление слишком бледное на фоне того, что когда-то передо мной разыграл Ичимару.
Оставив Сацу неподвижно стоять у скамейки, Рукия направилась к дому Ичиго, чувствуя на губах горечь осеннего ветра. Она не лгала. После всего, что делал Ичимару, попытки других людей ранить ее казались смехотворными.
Ичимару больше не появлялся, а итогом состоявшихся переговоров Рукия даже не подумала поинтересоваться. Ее повергала в бешенство мысль, что Гин втянул ее в тошнотворную интригу, отдававшую привкусом дешевой мелодрамы. Совсем недавно она чувствовала себя виноватой в том, что сказала полную глупость после первой же ночи, которую они провели вместе. Сейчас чувство вины полностью улетучилось.
Состояние тихой ярости подруги не осталось тайной для Ичиго. Спустя два дня после визита Ичимару Куросаки в лоб заявил Рукии:
— Рукия, я хочу понять, что с тобой происходит.
— Что ты имеешь в виду? — спокойно отозвалась она.
— Ты… ты отдаляешься! — Ичиго погрузил пальцы в волосы, его взгляд был полон тревоги. — И я ничего не могу поделать с этим!
— Глупости.
Ичиго коротко вздохнул и заговорил вновь:
— Я просто хочу понять: это из-за Ичимару? Или что-то еще? Тебе нужна моя помощь? Потому что я хочу помочь!
С неожиданной ясностью, Рукия поняла, что Ичиго на пределе. Еще бы. Иначе он не завел бы такого разговора: для него признаваться, что он не знает, чем помочь, все равно что гвозди есть.
Ее кольнула вина за то, что она заставила его волноваться. Но вся беда в том, что она не сможет объяснить ему, потому как сама в себе не может разобраться.
Холодность ее натуры впервые вступила в яростную схватку с огнем удушающих, противоречивых чувств. С одной стороны — ясность ума и преданность делу, гордость и внутреннее достоинство — все, что ей дорого!
И с другой стороны Ичимару — нежность и страсть, ревность и отчаяние, и страх…
Она чувствовала, что перестает быть собой, когда думает о нем, и, как это ни парадоксально, рядом с ним осознавала, что по-настоящему живет. Потому что Гина не интересовало ни спасение мира, ни возрождение Готея, ни идеальная дружба, ни предназначение шинигами. Его интересовала она — ее мысли, поступки, слова, срывающиеся с ее губ, и то, чем живет ее сердце.
Рукию преследовало смутное чувство того, что Ичимару никогда не сможет ее делить с кем-то, поэтому отталкивает ее и опускает ее, и уходит сам. Не верит, что она может оставить всех ради него.
— Ичиго, это Сацу, — нашлась она вдруг. — Она сбивает меня с толку.
Ичиго нахмурился, но явно успокоился. Несмотря на то, что больше всего на свете он боялся соблазнительных женщин, особенно обнаженных (особенно Йоруичи и Рангику, ведь из всех обнаженных женщин они были самыми соблазнительными, ну и наоборот), Куросаки с присущей сильному полу снисходительностью не считал женщин угрозой. Даже женщин-наполовину демониц.
— Рукия, она просто нас провоцирует. И я не дам ей причинить тебе вред.
— Дело не в этом, — воскликнула Рукия с излишней горячностью. — Она скрывает что-то важное.
— Это понятно, но мы будем наготове. Сейчас нет нужды торопиться с выводами. Я не верю ни Сайто, ни Сацу. Мы будем опираться на собственные силы. Не обращая внимания на маленькое представление Ичимару.
— Маленькое? — ее губы искривила усмешка. — О, если речь идет об Ичимару Гине, то следует говорить о трагикомедии в пяти актах с прологом, эпилогом и аморальной моралью в конце.
— Аморальная мораль испортила твою пылкую речь, — съязвил Ичиго.
— Заткнись.
Настроение Рукии заметно поднялось, однако кармические весы недолго склоняются в одну сторону, поэтому тем же вечером Ичимару вновь заявился в доме Ичиго вместе со своей принцессой.
Рукия уже не знала, куда деваться от негодования, но снова сбегать из дома показалось ей малодушием.
Поэтому она под первым благовидным предлогом ушла на кухню. Видеть Ичимару рядом с Сацу все-таки было неприятно.
— Чтоб их всех, — пробормотала Рукия, опершись спиной на стенку холодильника.
— Знаешь, я надеялся, ты поймешь, что я прихожу сюда не ради того, чтобы лицезреть Куросаки-куна.
Рукия повернула голову и увидела, что Ичимару стоит, опираясь спиной на противоположную стенку холодильника. Отлично, просто кадр из манги.
— Интересно почему ты приходишь, — отрезала она. — О Сайто у нас не больше информации, чем у вас.
— Рукия-чан, мы можем поговорить спокойно?
— А мы и говорим спокойно. Хотя, должна признаться, разговаривать с тобой у меня сейчас нет никакого желания.
— Чем же я провинился?
— Мне правда нужно объяснять это?
— Хорошо, задам вопрос иначе. Что ты увидела нового, что тебя так покоробило? Кроме того, что Ичимару Гин обратился к отряду Куросаки Ичиго. Да уж, половина этого отряда мечтает видеть мою голову отдельно от тела, другая половина хочет видеть мою голову отдельно от тела и разрубленную надвое. Оцени жертвы, на которые я иду…
— Ичимару, оставь в покое моих друзей.
— Что ты, я не жду, что ты примешь мою сторону. В конце концов, кто они и кто для тебя я.
«Ну давай-давай, переверни все с ног на голову. Как обычно…»
— Я совсем недавно думала, что ты хочешь открыть Врата Ада.
— Моя дорогая, что же тебя в этом разубедило?
— Ты же сам сказал! — она в ярости повернулась к нему, и Гин тут же шагнул к ней навстречу.
— Значит, когда я говорю, что не собираюсь крушить вселенную, ты веришь мне на слово, а когда говорю, что ты мне дорога, требуешь доказательств? А потом меня еще спрашивают, почему я не верю в женскую логику…
— Жаль, что мы не можем вместе посмеяться над этой шуткой! — прошипела она возмущенно.
— Рукия, ты же не веришь тому, о чем думаешь.
— Я уже не знаю, чему мне верить! То, что я вижу, мало меня успокаивает, я…
Гин погладил ее по щеке, и что-то в его взгляде оборвало ее на полуслове.
— Не бойся, ты все поймешь, — сказал он нежно. — Просто не убегай, я прошу. Если я не смогу до тебя дотянуться, все выйдет из-под контроля.
«Тогда не уходи с ней! Останься со мной!»
Она опустила ресницы, испугавшись, что в ее глазах отразится этот немой крик.
Гин повернулся к выходу, и Рукия медленно проговорила:
— Ичимару… Когда мы были там… Ты уже знал, что уйдешь с ней?
— Знал, — ответил Гин негромко.
— Из-за того… Из-за того, что сейчас происходит, ты помог вернуть мне силу?
— Отчасти.
— Понятно…
Ичимару повернул к ней голову, но Рукия на него не смотрела.
— Мы скоро увидимся. Улыбайся, Рукия-чан. Ради меня.
Гин вышел, и Кучики опустилась на стул, размышляя о его словах. Сердце ей подсказывало, что Ичимару не лгал. Но тот факт, что он хранит молчание о своих целях, ее смущал. Что же связывает его с Сацу? И что он сказал Бьякуе?
Поддавшись мгновенному порыву, Рукия выскользнула из дома через черный ход и в мгновение ока вскарабкалась на крышу. Можно было вздохнуть с облегчением — небо всегда будет ее лучшим другом.
Однако остаться наедине с собой ей не удалось. Внизу раздались приглушенные голоса, которые Рукия мгновенно узнала — это были Сацу и Гин.
— Думаешь, они поверили? — говорила Сацу.
— Удивительно, но да.
— Несмотря на твое прошлое?
— Мое прошлое? Сацу-сан, в этой компании два арранкара.
— А твоя Рукия-чан?
— Она поверила, я уверен.
— Что же, возможно, ей так проще. Иначе она бы сошла с ума от ревности.
— Рукия-чан верит в то, что жизненные сценарии предсказуемы, и не теряет голову от жалких чувств.
— А… Мозг руководит сердцем? Как мило…
— Сацу-сан, давайте уже уйдем отсюда.
— Как скажешь… Ты какой-то напряженный, Гин…
Голоса растаяли в тишине, и Рукия опустилась на спину, закинув руки за голову. На небе уже вспыхивали одна за другой звезды — девушка рассеянно смотрела на них.
— Кучики-сан!
— Что случилось, Иноуэ? — Рукия даже не шевельнулась.
— Я только что узнала. Ичимару-сан снова приходил?
— Да.
Орихиме подобралась ближе и присела рядом с Рукией.
— Что произошло, Кучики-сан?
Рукия скосила на нее глаза и вновь обратила взгляд к небу.
— Ничего, — бросила она коротко.
— Но я ведь вижу.
— Ничего, Иноуэ, и давай не будем об этом.
Лицо Орихиме омрачилось.
— Я… я хочу, чтобы вы знали, я друг вам.
Рукия вздрогнула и тут же ей стало стыдно за то, что она вынудила Орихиме напоминать об очевидных вещах. И тогда она решилась на признание.
Рукия резко выпрямилась, села и обхватила руками колени.
— Я увидела то, что боялась увидеть, — сказала она еле слышно.
Этих слов оказалось достаточно. Тишина окутала девушек, но это была приятная тишина, несмотря на то, как грустно было обеим.
Орихиме любила Рукию. Она любила ее как осознание того факта, что когда-то глядя на Кучики, она смогла перешагнуть через собственные страхи и стать сильнее. Она любила ее сильнее, чем кого бы то ни было потому, что эта любовь была для нее самой трудной.
И хотя она давно поняла, что не сможет примирить всех, ради Рукии она готова была рискнуть.
Она должна была поговорить с Сацу.
@темы: fan-fiction, Гин/Рукия, Bleach
-
-
20.04.2010 в 01:42в которой Сацу атакована со всех сторон
Найти принцессу Ада Орихиме удалось благодаря великолепной способности чувствовать реяцу. Сацу была на берегу местной реки, она кидала камешки в воду, любуясь расходящимися по водной глади кругами.
— Если ты ищешь Ичимару, его нет со мной сейчас, — сообщила она приблизившейся Иноуэ.
— Я хотела поговорить с вами.
— Со мной? — нахмурилась Сацу. — О чем?
Взгляд Орихиме стал пристальным.
— Кучики-сан… Что вы собираетесь с ней сделать?
— А что я могу с нею сделать?
— Не причиняйте ей вреда! — выпалила Орихиме.
— Я не собираюсь ее убивать, — Сацу пожала плечами.
Иноуэ было не так просто одурачить.
— Вы заставляете ее страдать. Это неправильно!
— Ну-ну.
— Кучики-сан — хороший человек! И она не заслуживает этого! Она не заслуживает ревности!
— Мы не всегда получаем то, что заслуживаем. Это сказал один Пустой перед тем, как мы его бросили в геенну огненную.
Воспоминания вызвали у Сацу приступ смеха.
— Гин, наверняка, тоже философствовал бы перед смертью.
— Я прошу вас…
Властный взгляд Сацу оборвал ее речь.
— Гин упоминал как-то о тебе, — ядовитым голосом сказала принцесса. — Девушка, напоминающая камешек в туфле. Я вижу в твоих глазах эту непоколебимую уверенность в том, что ты особенная, что вправе судить других, как бы ты ни пыталась это скрыть под этим показным дружелюбием. Такие жалкие ханжи бесят меня больше всего.
— Я никого не берусь судить! — возразила Орихиме.
— Тогда почему ты здесь? Думаешь, что получишь пару очков в райской канцелярии на свой счет, если будешь себя вести как правильная девочка, помогающая обиженной подруге? Я вижу тебя насквозь. И я знаю о том, что ты не всегда цеплялась за этого жалкого арранкара, который ничего умнее не придумал, чем примкнуть к врагам.
В темных глазах Орихиме полыхнула и тут же погасла ярость. Сацу заговорила мягче:
— Скажи мне, милая, светлая Орихиме, в глубине души ты все еще думаешь завоевать этого вашего геройского шинигами? Думаешь, что если толкнешь Рукию в объятья Ичимару, что-то для тебя изменится? Как часто ты представляешь себе Ичиго, когда твой арранкар обнимает тебя?
— Как… — Орихиме задохнулась от возмущения. — Это просто отвратительно!
— И ты пришла читать лекции мне, жалкая человечишка? Считаешь себя чистым, непорочным созданием, которое печется лишь о благополучии других?
— Вы не понимаете…
— Что же? Посмотри мне в глаза и скажи, что не любишь Куросаки Ичиго.
— Да, люблю! — выкрикнула Орихиме, потеряв самоконтроль. Сацу презрительно улыбнулась. — Люблю, и что дальше?! Я не хочу, чтобы ему было больно. Его улыбка делает меня счастливой. Я хочу всегда быть на его стороне, видеть, как он побеждает, как становится сильнее. Но я никогда, никогда, вы слышите, не встала бы между ними! Потому что ее я люблю не меньше!
Ее дыхание оборвалось. Орихиме невольно отступила, отводя спутанные волосы с лица, устыдившись своей внезапной вспышки.
— И не смейте оскорблять Улькиорру, — прошептала она другим голосом. — Что вы знаете о нем? Он всем рискнул, всем пожертвовал ради меня! Он словно часть меня самой. Благодаря ему одному я стала свободна. И такой как вы это не понять. Кто вы такая, чтобы судить мое чувство к нему?
— Свободна — несвободна… — Сацу прикрыла глаза. — Я родилась и выросла без осознания того, что была несвободна. Поэтому мне не понять вас людей. Вы рады надеть на себя цепи для того только, чтобы кто-то снял их. Странное понятие о любви. По-твоему так надо любить?
— Всем сердцем, — отозвалась Иноуэ дрожа. — Тогда и сомнения отступят.
— Такое очаровательное заявление, — раздался медоточивый голос рядом с ней. — В вашем духе.
— Вы… — Иноуэ повернулась к Ичимару, она даже не почувствовала его появления.
— Что вы здесь делаете? — спросил Гин пренебрежительно. — Я же советовал лучше выбирать врагов.
Сацу презрительно усмехнулась.
— А, Гин, кажется, этот ребенок пришел продемонстрировать красоту и бескорыстность собственной натуры.
— Всегда считал, что гордиться стоит не тем, кто ты есть, а тем, что ты делаешь.
— Мы вступили в век самопознания и самоопределения, — фыркнула Сацу. — Если газеты, которые я здесь читаю, не лгут…
— Сацу-сан, пресса — вечное зло.
— Как скажешь…
Гин вновь взглянул на Орихиме.
— Иноуэ-сан, не смею вас задерживать.
Орихиме отступила, глядя на него с нескрываемой неприязнью.
— Как можно быть таким… Как вы живете, зная, что…
— О, избавьте. Если вы решили посвятить свою жизнь наставлению на путь истинный нехороших людей, я плохой кандидат. Остановитесь все-таки на Улькиорре.
Руки Иноуэ сжались в кулаки.
— Когда-нибудь настанет день… и вы пожалеете о каждом своем слове. О каждом поступке. И тогда вы останетесь совсем один.
Развернувшись девушка пошла прочь.
— Смелая девочка, — заметила Сацу, глядя ей вслед.
— Хороша ложка к обеду.
— О чем ты?
— Ни о чем. Вы правы, она смелая, жаль только, что это качество в ней проснулось, когда в нем уже практически нет необходимости. А вам удалось ее спровоцировать…
— Она не понимает, что твоя Рукия-чан сражается не со мной.
— Что и говорить… Правильные люди редко обременены здравым смыслом.
Сацу рассмеялась.
— Если бы у добра был ум, а у зла не было бы стремления к абсолюту, границы между этими понятиями давно стерлись бы.
— Иногда сходство наших мыслей заставляет меня подозревать вас в телепатии.
-
-
20.04.2010 в 01:45— Человечество вырождается, — заметила вдруг Сацу. — Просто удивительно, сколько сегодня живет одинаковых людей. Они как барашки на весеннем лугу.
Гин улыбнулся и ничего не сказал.
— Они настолько слабы, что их существованию положит конец малейшая встряска!
— Они просто безразличны.
— Это хуже всего, — вздохнула Сацу.
На ее красивый белый лоб вдруг набежала тень.
— Моя мама любила людей.
— И вы прямое тому доказательство.
— Не так. Она любила не конкретного человека. Людей в принципе. Она считала их интересными. Тогда, когда она была совсем молодой.
— Любопытная позиция для королевы Ада.
Сацу бросила на него высокомерный взгляд.
— Не путай нас с шинигами. Это вы лопаетесь от собственного величия.
— Прошу прощения, — Гин вновь улыбнулся. — Я все же не лучший шинигами. Не мне защищать Сейрейтей.
— Ты хочешь туда вернуться?
— К чему этот вопрос?
— Ты никогда не думал о том, что стоит вернуться к ней?
Гин подставил тусклым солнечным лучам свои руки. Сацу пристально смотрела на него, но ответа не дождалась.
— Когда ты ее увидел, ты сразу ее полюбил?
— С первой минуты.
— Тогда почему бросил?
— Ей свойственно вызывать во мне досаду. Она меня однажды порядочно разозлила.
— Поэтому ты ее оставил?
— Нет.
— А почему же?
— Каждый получает то, что заслуживает.
Сацу фыркнула. Гин чувствовал тяжесть в висках, казалось, его окутывает тяжелый флер. Он опустился на спину, борясь с неприятным ощущением, но усилия были тщетны. Мелодичный голос Сацу резал слух.
— Ты вовсе ее не любишь. Для тебя она как сломанная первая игрушка для ребенка, ненужная, но которую жалко выбросить.
— Мне незнакома жалость.
— А ты уверен, что тебе знакома любовь?
Гин приоткрыл глаза, когда на его лицо нежно опустилась шелковая прядка. Глаза Сацу и ее губы были очень близко.
«Магия».
— Что ты к ней чувствуешь? — в ее голосе зазвучал металл. Гин перестал улыбаться.
— Когда я смотрю на нее, я чувствую, что живу, — проговорил он еле слышно. — Когда я вижу, что ей больно, мне хочется убить. Когда она улыбается мне, я готов на любую глупость, а глупые поступки я презираю больше всего на земле. И самое главное — я вполне вероятно дам изрезать себя на кусочки, чтобы она продолжала спокойно жить, и пусть она останется в неведении хоть до конца своих дней. Вот что я чувствую, Сацу-сан. Называйте эти чувства как угодно, я в любом случае никогда не верил теоретикам. И не используйте больше магию, вполне вероятно, что я сам в ответ начну кидаться заклинаниями.
— Как страшно.
Демоническая энергия все сильнее давила Гину на виски. Сацу легонько пробежалась пальцами по серебристым волосам и спросила:
— Это так сложно — признавать свои чувства вслух?
— Для меня нет ничего сложного.
— Тогда почему у тебя такое выражение лица?
— Какое?
— Застывшее. Как будто ты себя самого ненавидишь.
— Мм… Просто это чувство беспомощности навеяло воспоминания об одной грустной истории.
— О чем?
— Об одном мальчишке, который жил в трущобах. Он был ужасно самоуверен…
— О-о…
— Однажды он за это поплатился… — продолжал Гин с трудом. — Его не вовремя поймали за руку… не самые милосердные люди.
— И что произошло?
— Ничего сверхъестественного. Повалили его в грязь и забили палками как щенка.
Взгляд Сацу стал ледяным.
— Убили его?
— Да… И последним, что он видел, валяясь в пыли, было печальное зрелище: его лучший друг испугался и побежал прочь, спотыкаясь на каждом шагу.
Сацу продолжала гладить Гина по волосам, но в ее прикосновениях не было ни капли ласки.
— Слабость прощают только слабаки, — сказала она задумчиво.
— Я тоже так считаю.
— Ты боишься смерти?
— Вы же знаете, что да.
— Значит, тебе нужно любить кого-то равного по силе. Того, кто сможет тебя защитить.
Гин улыбнулся. Магия Сацу ослабла, и он мог вновь себя контролировать.
— Я люблю ту, что меня спасает, — сказал он еле слышно.
— Она? Не смеши.
Он прикрыл глаза.
— Сложно описать то, чего сам до конца не понимаешь. Тебе кажется, что ты смотришь на жизнь трезво, ты все узнал. А потом встречаешь человека, на которого, сложись другие обстоятельства, ты бы и не посмотрел, но что случилось, то случилось, и она уже перешла тебе дорогу. И чем больше смотришь на нее, тем больше меняется взгляд на остальной мир. Меняются цвета, звуки вокруг тебя, и ты вдруг понимаешь, что никогда ничего по-настоящему и не знал. Если возвращается интерес жизни… как это объяснить?
Слова слетали с его губ легко, точно он их не обдумывал. Гин сам не понимал, почему отвечает на вопросы Сацу, почему даже не делает попытки скрыть свою любовь к Рукии. Только Ичимару знал, как сильно он дорожил этим чувством. Оно давалось ему нелегко, противоречило жизненным устоям. Любовь, которая вырывалась по крупицам, прикосновения, которые он крал, взгляды, которые их связывали, — так он заставлял ее смотреть только на него одного.
Правда настолько переплелась с ложью, что он сам не мог отделить одно от другого. В начале ему казалось, что он сам подогревает это странное чувство, которое щекотало его нервы. Такое необычное создание! Кто может винить его за любопытство, когда он видел эту мягкость и гордыню, эгоизм и одиночество, чувство собственного превосходства и ощущения себя жалкой — и все это в одном человеке. Рукия падала от того, что казалось ему щелчком, и гордо выпрямлялась после удара, который он сам не перенес бы.
В какой-то момент он утратил контроль над чувством к ней, и оно охватило его сердце как лесной пожар.
— Вы безусловно интересное создание, Сацу-сан, — прошептал Гин. — Но мой интерес навсегда останется только интересом. С Рукией все иначе. Порой мне кажется, что я получу дикое удовлетворение, если под моими пальцами хрустнет ее прелестная шейка.
— Как уполномоченный представитель Ада заявляю: ужас какой. Может, стоит радоваться, что ко мне ты равнодушен.
— Но все было и по-другому. Когда мне казалось, что она предназначена мне с рождения. Часть меня ее ненавидит, и это правда. Другая часть тянется к ней. Я хочу, чтобы рядом со мной она была счастлива. Чтобы в моих объятьях находила утешение. Чтобы смотрела только на меня. Либо со мной. Либо никак.
— То есть сперва ты ее запугал, чтобы потом сбросить маску монстра и продемонстрировать тонкую душевную организацию. Молодец, Гин. Разве ты не видишь, насколько она ранима?
Гин даже не поднял головы, но слова Сацу удивили его. Не то, что она сказала. То, что это сказала именно она.
— Мне хватило одного только взгляда, чтобы понять это. Знаешь, будь она умнее, научилась бы этим пользоваться. Если бы не ее самоедство, не желание держать все в себе, она бы заставила тех, кто ее любит, встать перед ней на колени. Женщины часто симулируют боль, чтобы добиться своего. Она же наоборот скрывает. Я знаю, что тебя это выводит из себя, но подумай хорошенько, стоит ли выворачивать ее душу наизнанку. Как долго ты сможешь спокойно выносить вид ее слез?
«Смогу», — подумал он.
Тогда на мосту он выдержал, не бросился к ней, не прижал ее к себе, не стал стирать губами слезы с ее лица. В Лас Ночес он практически швырнул ее на милость Арониро.
Он сам вернул ее в Сейрейтей. Дважды. В первый раз, после той ночи, единственной их ночи… Второй — когда он чудом оказался рядом и спас ее от Пустых. Она искала его, он тогда не был в этом уверен, но в его голове шевельнулась догадка. Он своими руками опустил ее на порог поместья Кучики. Рукию мучила лихорадка. Она не может этого помнить.
С тех пор он не выпускал ее из виду. Сумасшедшая, еще надумает себя угробить. Он не ради этого помог вернуть ей силу. Зачем она затеяла эти поиски? Сама ведь просила ее вернуть домой.
«Я приму и слезы, и ненависть, пусть только она не закрывается от меня».
Сацу следила за его лицом все это время. Но даже она ничего не могла по нему прочесть. Оставалось только верить его словам… Какими бы грустными они для нее ни были.
-
-
20.04.2010 в 01:46в которой солнце обернется луной
Улькиорра в последнее время ловил себя на мысли о том, как мало в нем осталось от Эспады, от арранкара. Он не знал, чем это вызвано — чувством к Орихиме или запредельной болью перерождения. Но привычной пустоты в душе он не испытывал, в отличие от Гриммджо, который то и дело срывался в Уэко Мундо, где одного за другим разрывал Пустых на куски.
Одно могло пробудить в Шиффере прежние инстинкты — опасность, которая угрожала Орихиме. В глубине души Улькиорра очень хотел, чтобы Иноуэ отошла от друзей, однако он не мог не понимать, что это сделает ее ужасно несчастной. Поэтому он мирился с положением вещей.
Вчера, когда она вернулась домой, на ней лица не было. И он даже не стал допытываться, в чем дело. Просто принял ее в объятья, как делал всегда, когда ей было грустно. И она сама запинаясь на каждом слове принялась рассказывать о походе к Сацу.
Улькиорра всегда знал, что от Ичимару ничего хорошего ждать не приходится.
Поэтому, когда Шиффер пришел в дом Куросаки и обнаружил там Гина, раздражение, зародившееся в сердце арранкара, не поддавалось описанию.
— Вы снова здесь.
— Как недружелюбно, Улькиорра-кун!
— Где Куросаки Ичиго? — холодно спросил Шиффер, обводя взглядом гостиную.
— Не нужно так смотреть на меня, будто я его расчленил и спрятал останки по всему дому. Он поднялся наверх.
Улькиорра презрительно поморщился: Ичиго был беспечен. Заметив выражение лица Шиффера, Гин устрашающе улыбнулся.
— В чем дело? У тебя такое лицо, Улькиорра-кун, будто ты боишься, что я побегу к твоей подруге и расскажу ей страшных о тебе вещей.
«Мертвый Ичимару Гин», — подумал и решил Улькиорра.
Ичиго его поддержит (не то что Улькиорру это волнует), а Орихиме он скажет, что хотел защитить ее подругу.
— Может, у тебя развился комплекс неполноценности? — сочувственно проговорил Ичимару. — Принцесса из вражеского лагеря, приходится жить по ее законам…
— Вы не понимаете, о чем говорите.
— Не переживай, Улькиорра-кун. Думаю, твоя избранница знала, на что шла с самого начала… И ты хотя бы отхватил себе девушку.
«Замученный жестокими пытками до смерти Ичимару Гин», — мысленно скорректировал свой курс Улькиорра.
— И ты, действительно, меня удивил (только пойми меня правильно, я люблю людей, которые меня удивляют) но я теряюсь в догадках, как тебе удалось переступить через себя и согласиться на странную любовь к этой не менее странной женщине?
Улькиорра смотрел на Ичимару с тем же хладнокровием, с которым когда-то смотрел на Айзена.
— Она меня спасла, — отозвался он наконец.
— Благодарность?
— Вы боитесь, — заметил Шиффер.
— Прошу прощения? — Гин удивленно приподнял бровь.
— Вы боитесь и хотите, чтобы я ошибался. Потому что у вас никогда не хватало смелости сделать то, что сделал я. Поэтому вы надеетесь, что я сорвусь и брошу ее, это успокоит вас.
У Ичимару едва не вытянулось лицо и тотчас во взгляде появилось ожесточенное выражение. Улькиорра прикрыл глаза и вновь заговорил:
— Вы ждете напрасно. Я убью любого, кто к ней подойдет. Если потребуется, я умру за нее. Но я никогда ее не оставлю. Я понял, что не смогу в тот момент, когда ко мне вернулась жизнь. Поэтому ваши слова ничто для меня. У вас нет надо мной власти. И даже не пытайтесь запутать ее, потому что, если потребуется, я убью и вас тоже.
«Он любит ее», — с удивлением осознал Гин. Раньше поведение Улькиорры казалось продиктованным жадностью, стремлением обладать, но теперь он открылся с новой стороны. Это стремление оберегать ее, оставив без защиты самого себя, было незнакомо Ичимару.
Он любил Рукию, верно, но это была любовь скрытая, защищенная латами иронии и превосходства. Смог бы он вот так сражаться за нее? Смог бы умереть за нее?
И снова, как он делал много раз, Ичимару отодвинул от себя эти мысли. Его чувство никогда не было нормальным, поэтому нет смысла ставить его в нормальные рамки.
Улькиорре нравилось поклоняться Орихиме, Гину же больше нравилось лепить из Рукии создание по образу и подобию своему. Не может идти никакой речи о сравнении.
Дверь в комнату вдруг открылась, и Рукия появилась на пороге. Улькиорра коротко посмотрел на нее и снова повернулся к Ичимару.
— Я не стану дожидаться Куросаки. Всего доброго.
— Хорошего дня, Улькиорра-кун.
Шиффер прошел мимо Рукии и закрыл за собой дверь.
— О чем вы говорили, Ичимару?
Гин улыбнулся.
— Рукия-чан, я теряю хватку… Или, может, люди утратили способность сомневаться? Почему так происходит?
— Разве тебе нравится это? — спросила она, скрестив руки на груди. — Сеять в сердцах других людей сомнения?
— Пожалуй… Человек — всегда сложный механизм, который интересно завести и узнать, как он работает. Разве не любопытно пробудить в Улькиорре-куне отчаяние, в твоей подруге — ярость, в Куросаки-куне — ум, а в тебе… ревность?
— Это не длится вечно.
Его губы дрогнули в усмешке.
— Разве?
— Твое влияние действительно губительно, Ичимару, — произнесла она ядовито. — Но оно как камень, брошенный в воду. Спустя время круги на воде исчезают, и о камне не напоминает уже ничто.
— Глупая моя Рукия, — фыркнул Гин. — Камень все-таки остается в воде.
На одну секунду ее лицо исказилось, словно от ярости. Рукия обрела самоконтроль и выдавила улыбку.
— А, может, Сацу и права.
Гин нахмурился, эта фраза ему не понравилась, ничего хорошего Сацу не могла сказать. Но Рукия не дала ему задать вопрос.
— Я… я сейчас вернусь, я забыла, мне нужно кое-что сказать Улькиорре…
Она вылетела за дверь вихрем, и Ичимару ощутил слабый укол тревоги. Похоже, он сказал что-то такое, что обидело ее, сильно задело… То, что он поставил ее в один ряд с остальными? То, что он признал, что любит играть с людьми? И что наговорила ей Сацу?
Рукия выбежала из дома и, захлопнув дверь, прижалась к ней спиной.
Черт бы его побрал…
— Ну и что ты хотела мне сказать?
С удивлением Кучики увидела Улькиорру, который стоял рядом со старыми качелями Юзу и Карин.
— Ты еще здесь…
-
-
20.04.2010 в 01:47— Ичимару Гин устроил тебе битву с Арониро Аруруэри.
— Я это знаю, — она отвела взгляд.
— Ты должна уйти.
— Уйти? — нахмурилась она.
— Он здесь из-за тебя. Ты же понимаешь, что он притягивает все неприятности, с которыми справляться приходится нам.
— Думаешь, я должна вернуться в Общество Душ?
— Ты должна уйти так далеко, как только можно. Ты не найдешь здесь ничего, кроме боли. То, что вспыхивает огнем, рассыпается пеплом. Это неизбежно, Кучики Рукия.
— Ты же не считаешь так, — проговорила Рукия с трудом. — Черт тебя возьми! Если ты мне такое говоришь, то, во что я вообще должна верить! Я совсем запуталась!
Улькиорра пожал плечами. Он не испытывал привязанности к Рукии, поэтому мог говорить, что хотел, не заботясь о ее чувствах.
— Я взял с Орихиме клятву не помогать тебе.
Рукия вскинула голову, вглядываясь в равнодушные зеленые глаза.
— И она нарушила эту клятву с легкостью. Она пошла за тобой, когда ты сражалась с Ичимару, она даже пошла к Сацу. Она нарушила клятву, данную мне. Понимаешь?
— Ты сейчас вызовешь меня на дуэль? — холодно спросила Рукия.
Улькиорра посмотрел на нее почти с презрением.
— Она любит тебя. Именно поэтому она не колеблется, когда тебе причиняют боль. Посмотри на себя, Кучики Рукия. Я сказал пару слов, и ты уже растерялась. Орихиме думает о чувствах, а не о словах. Если ты боишься все поставить на кон, чтобы хотя бы попытаться узнать правду, можешь ли ты назвать свои чувства истинными?
— Я не боюсь, — сказала она искренне. — Единственное, чего я боюсь, — это то, что если ударят по мне, это отразится на моих друзьях!
— Так и будет. Но это твоя жизнь и твой выбор. И тебе нужно не с Ичимару Гином бороться, а с собственной гордыней. Как только победишь себя, с ним справишься в одно мгновенье.
Повисла тишина. Рукия изумленно смотрела на Улькиорру, не веря своим ушам. Он был последним, от кого она ожидала услышать такие слова.
Шиффер бросил изучающий взгляд на Рукию и развернулся, чтобы уйти.
— Улькиорра.
Он остановился, но не повернулся.
— Я тоже люблю Иноуэ. Спасибо тебе.
— Тебе не за что меня благодарить.
Шиффер скрылся за поворотом. Рукия подняла глаза к ясному небу и поняла вдруг, как легко стало на ее сердце.
Улькиорре не нужно было оставаться или даже поворачиваться. Он чувствовал себя необычно, словно в его сознании пробудились давно забытые воспоминания о человеческой жизни.
Когда он вошел в квартиру Иноуэ, Орихиме бросилась ему навстречу. И он сжал ее в объятьях, четко осознавая, что никогда не будет так мучить себя, как Рукия. Никогда больше.
Он целовал Орихиме, обнимая ее крепко, до боли. Его пальцы скользили по ее волосам, по нежной коже, и привычной близости было мало. Вот бы стать с нею одним целым, никогда не расставаться, дышать в такт, чувствовать биение ее сердца близко, не отпускать ее, никогда не отпускать…
На мгновенье его сознание, затуманенное страстью, прояснилось, и он отстранился, чтобы посмотреть на нее.
Какая же она красивая…
Ничего не изменится. Даже через тысячу лет. Он всегда будет смотреть на нее этими глазами. Для него она всегда будет источником теплого, живительного света. Его пальцы вновь погрузились в ее волосы. Никогда прежде в моменты близости он так не открывался ей. И наконец те слова, которых она ждала так долго, сорвались с его губ приглушенным шепотом.
Орихиме не сразу осознала. Она подняла глаза, в которых был немой вопрос. И невольно вздрогнула.
И лишь спустя мгновенье ее лицо озарилось выражением невыразимого, отчаянного счастья.
— Я тоже тебя люблю, Улькиорра.
-
-
20.04.2010 в 01:48в которой луна обернется солнцем
— Что ж, — сказала она. — Раз ты ее уже держишь, забирай насовсем.
— Гин.
Звук собственного имени заставил Ичимару вздрогнуть. Он повернулся к Рукии, мельком подивившись тому, что даже не заметил, как она вернулась в дом.
— Поговорила с Улькиоррой?
— Да, — она наклонила голову, и Ичимару увидел проблеск смущения в ее глазах.
— Теперь хочешь со мной поговорить? — улыбнулся он.
— Вообще-то да, если ты не против.
— Твой друг скоро вернется.
— Что?
— Куросаки-кун.
— О… Я не думаю, что разговор будет долгим.
Сперва Гину показалось, что она сильно напряжена. Однако Рукия вдруг изящно присела на стул с таким видом, словно его общество было самым комфортным для нее. Ичимару про себя улыбнулся, опускаясь на стул напротив.
— Что ты делаешь? — проговорила она серьезно.
— Лучше сориентировать меня, а то вопрос слишком широкий.
— Ты и Сацу. Что вы задумали? Какова ваша цель?
Ичимару понял: ревности как не бывало. Надо же. Почти обидно.
— Рукия-чан, а что ты думаешь…
— Гин, — оборвала она его. Он посмотрел на ее решительное лицо и понял, что больше всего на свете ему хочется обнять ее и не отпускать. А там пусть хоть мир рухнет. — Я не верю, что ты собираешься по-дурацки всех убить или сдать в плен королеве Ада.
— Не веришь или не хочешь верить?
— Не верю, — сказала она твердо. — Знаешь, хватит с меня. Я буду верить тому Гину, который спас меня, который не считал смешным объяснять мне очевидные вещи, который…
«...лю… Хм, нет, слишком самоуверенно».
Гин чуть наклонился к ней, уловив тень замешательства в ее взгляде.
— Который что? — поинтересовался он с веселым любопытством.
— Ничего, — буркнула она.
— Ты, кажется, репетировала эту речь. Отчего же спотыкаешься на словах?
— Вот такая я неловкая! — вспыхнула она от негодования. — Но мы не обо мне говорим. Расскажи.
— Рукия-чан…
Пару секунд она тревожно вглядывалась в его лицо, а затем отвела глаза.
— Ты мне не доверяешь. У тебя есть причины. Я могу понять…
Он опустил взгляд на ее сомкнутые руки. Как же ей непросто…
— Я все равно знаю, что ты не сделаешь того, что может погубить нас, — проговорила она еле слышно.
Никогда еще он не любил ее так сильно. Интересно, что подвигло ее на такой порыв. Уж точно не беседа с Улькиоррой, если она вообще состоялась.
Когда Рукия говорила такое, ему хотелось быть достойным этих слов. Теперь Гин начинал понимать, что пробуждает в мужчине комплекс героя.
Они встали практически одновременно. Рукия развернулась к двери и ощутила прикосновение его руки к своему плечу.
— Когда во время войны произошло столкновение энергий, из Ада выскользнула своеобразная цепная зверушка, которая питается духовной силой. Она находилась в ведении Сацу-сан. Сейчас никто, кроме нас с ней, капитана Кучики и теперь тебя, об этом не знает. Если станет известно — в Генсей и в Общество Душ рванут войска Ада. И начнется ужасная неразбериха.
Рукия зажмурилась, испытывая невероятное облегчение.
— А Сайто… — слабым голосом начала она.
— Тоже ничего не знает. Он решил, что его непутевая сестрица хотела открыть Врата, чтобы лишить его престола.
Рукия повернула голову.
— Я тебе помогу.
Его губы изогнулись в улыбке.
— Уже помогла. Поверь, я справлюсь со всем этим.
— Знаю.
В его взгляде мелькнуло удивление, и Рукия порывисто пожала плечами.
— Само собой! Гин, ты в одиночку выстоял против иллюзий Айзена. Ты никогда не боялся сражаться против всех. Ты пережил войну, смог ускользнуть от обеих сторон. И при этом ты спас меня, несмотря на риск, подобрался так близко к Сейрейтею. То, как тебя хранит судьба, — невероятно. Ты прошел через все, что можно, и неужели теперь, когда ты не один, когда рядом человек, который сделает все, чтобы тебя защитить, ты станешь слабее?
Улыбка исчезла с его лица. Гин обнял Рукию за плечи, медленно привлекая ее ближе, когда на лестнице раздались громкие быстрые шаги. Через мгновенье дверь распахнулась, и на пороге появился Ичиго.
— Ичимару, я… Ах ты черт меня возьми…
— Как никогда согласен, — пробормотал Гин.
Рукия улыбнулась.
— Я должна вернуться к патрулированию. Не забывай, что я тебе сказала.
— Разве же я могу…
— Рукия, я в шоке, — проговорил Ичиго, когда она проходила мимо него.
— Зато теперь все в порядке, — лукаво улыбнулась она.
-
-
20.04.2010 в 01:49Но не Рукия, нет.
Он был уверен, что она злится, упивается ревностью, страхом и отчаянием.
А она пришла к нему со всеми этими пафосными словами… и он ей поверил. Не сомневался ни секунды.
Почему? Потому что он лучше других знал, когда она бывает искренней.
Он даже немного растерялся. Да что уж там, сильно растерялся, если выложил ей все, от чего старался оградить.
Теперь она непременно полезет в битву. Ох-ох.
Гину хотелось рассмеяться, но что-то подсказывало ему, что смех ни с того, ни с сего повергнет Ичиго в еще больший шок.
Ичимару вновь хотел почувствовать Рукию в своих объятьях. Он хотел ее поцеловать. Он бы отдал все за то, чтобы увидеть снова такую непоколебимую решимость, такую веру в него, такую жгучую привязанность в ее глазах.
Ему никто никогда не верил.
Даже Айзен. Тот не верил никому.
Даже Кира. Тот просто боялся признаться себе в этом.
Даже Рангику. Рангику, которую он так любил когда-то. Которая не колеблясь встала на сторону Хицугаи Тоширо. Которая приняла как должное предательство Гина.
И вот от женщины, которая когда-то ненавидела его всем сердцем, он услышал подобные слова.
Он сделает все ради нее.
«Я становлюсь максималистом».
Человек интересуется теми людьми, которых может научить чему-то или теми, у которых может чему-то научиться.
Рукия всегда была для него и тем, и другим. Нет, она была много большим.
Рукия шла по дороге, погруженная в мысли об Ичимару и Кайене одновременно.
Два человека в ее жизни. Один научил ее защищаться, другой — атаковать. Один заставил поверить в друзей и показал, что их сердца всегда с ней, другой — заставил поверить в нее саму и научил открывать свое сердце. Один умер, чтобы ее защитить. Другой — выжил несмотря ни на что, чтобы сделать ее сильнее.
Она была спокойна. Она чувствовала в себе ту силу, которую разглядели в ней эти два человека. Кайен навсегда останется в ее сердце, и она не хотела его забывать — воспоминания почти не причиняли боли, напротив, наполняли ее гордостью. Она была так благодарна за минуты, проведенные рядом с ним.
А Гин… Теперь она сама пойдет к нему навстречу.
Резкий писк передатчика заставил ее вздрогнуть. Рукия нажала на кнопку громкой связи и услышала резкий голос оператора:
— Кучики Рукия-сама, всем офицерам Готей-13 поступил приказ срочно вернуться в пределы Общества Душ! Сейрейтей подвергся атаке!
-
-
20.04.2010 в 01:51в которой Гин увидит алый дым
Страх — убийца разума.
Страх — это маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение.
Я встречусь лицом к лицу со своим страхом.
Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня.
И, когда он уйдет, я обращу свой внутренний взор на его путь.
Там, где был страх, не будет ничего.
Останусь лишь я.
— Он в Сейрейтее! — Сацу разъяренно сжимала руки в кулаки. — Теперь огласки не избежать… Мне конец.
— Спокойно, Сацу-сан, — У Гина своих неприятностей хватало — реяцу Рукии исчезла, и он догадывался, куда умчалась эта сумасшедшая шинигами. — Я открою Сенкаимон и проведу вас туда…
— Если мой брат узнает…
— Он не узнает. Даже он не сможет попасть в Сейрейтей без официального запроса. Держите себя в руках.
Сацу удивленно на него взглянула.
— Какой-то ты сегодня… слишком сдержанный. Что-то случилось?
— Можно так сказать, — Гин извлек Шинсо из ножен и открыл врата в Общество Душ. — Но у нас нет на это времени, идемте…
Миновав коридор, они оказались у границ Сейрейтея. Сацу сконцентрировалась на поиске и через пару минут неохотно заметила:
— Он скрылся. Но где-то рядом. Мне придется использовать транс, чтобы найти его.
— Хорошо.
— Я буду беззащитна в это время. Ты должен будешь охранять меня.
— Понимаю.
Сацу присела на землю и пробурчала:
— Пообещай, что не рванешь за ней.
Против собственной воли Гин усмехнулся.
Девушка уже погрузилась в медитацию, и Ичимару отошел подальше, чтобы ей не мешать. Опасения принцессы Ада не были напрасны: его изводило желание найти Рукию, которая опять полезла в пекло у него на глазах. Однако, судя по всему, битва, если она и была, оказалась короткой. И сосредоточившись, Гин мог ощутить реяцу Рукии. Значит, пока встречу можно отложить…
Когда все это закончится, он привяжет ее к собственной кровати, может, это удержит ее от глупостей.
Небо полыхало красным. Ичимару смотрел перед собой, вспоминая разговор с Улькиоррой, и внезапно его сердце сдавило.
«Моя любовь никогда не послужит для тебя щитом, моя Рукия. Я должен защитить самого себя. Потому что я видел то, чего ты и вообразить не можешь. Потому что я не так смел как ты».
Мысль, вспыхнувшая в голове, поразила его самого. Гин прижал ладонь к пылающему лбу, пытаясь прогнать странное чувство. Казалось, что-то придавливает его к земле. Ичимару прикрыл глаза — лицо Рукии стояло перед его внутренним взором, и он вспоминал стремительное движение Шинсо к сердцу женщины, которую он любил.
Осознание того, что ей было из-за него больно, сейчас не приносило удовлетворения, а разрывало на части.
Тогда в их доме в Уэко Мундо он сказал ей «Судить человека нужно не по его поступкам, а по тому, что скрыто за его поступками», будто это могло его оправдать. И она улыбнулась, закатывая глаза. Она больше не сердилась на него за прошлое.
Но он…
Он знал себя лучше, чем кто бы то ни был, он мог заглянуть в собственное сердце и увидеть там непростительные вещи… Если бы она только знала, как часто он поднимал меч просто так.
И как часто он убивал просто так…
Но и теперь он не был готов отказаться от своей сути. Пусть умрут все… И пусть его руки навсегда останутся испачканными кровью. Пусть даже он никогда не сможет прикоснуться к ней этими руками.
Главное — никто больше не причинит ей боли.
Перед его глазами мелькали картинки — одна страшнее другой. Еще немного, и от осознания собственной сущности его вывернет наизнанку.
«Вернись…»
Скорее бы наступило спасительное безумие…
«Черт бы тебя побрал, Гин! Очнись!»
Гин медленно открыл глаза. Веки горели, как бывает после мучительной лихорадки. Над ним было небо. Странное, фантасмагорическое, сотканное из разных цветов, живое, дышащее… Небо, на которое они вместе с Айзеном когда-то покусились.
Краем глаза он увидел сидящую неподалеку Сацу, но осознание того, что она рядом пришло не сразу.
— Я удивлена, — сказала она негромко. — Обычно люди с ума сходят, когда сталкиваются с Алым дымом. Ты почти все время молчал.
Его мозг вяло воспринимал эту информацию. Сацу начала напевать песенку, словно отказавшись от попыток разговорить Ичимару.
Но в его уме уже шевельнулось воспоминание.
Иллюзии — это то, что окружает его с детства.
— Алый дым, да? — проговорил он еле слышно.
— Я прошла это, — безмятежно отозвалась Сацу. — Вся знать Ада через это проходит. Мы учимся смотреть в лицо своим страхам, самым темным, самым тайным из них. Это не рассчитано на людей. Возможно, часть меня, человеческая часть, умерла еще при том испытании. Но ты сам как демон, Гин.
— Я просто не увидел ничего нового.
— Ты звал ее.
Ичимару прикрыл глаза, чувствуя ветер на своем лице.
«Нет… Я кромсал людей на части из-за нее… Если бы она меня таким видела…»
Он вспомнил видение, и по его телу пробежала дрожь. Даже Ичимару Гин способен испугаться собственного отражения в кривом зеркале.
Сацу взяла его за руку.
— Если ты поймешь однажды, что не заставишь ее себя любить… Если она погибнет… Откуда ты возьмешь силы?
Гин не ответил, его дыхания не было слышно. Сацу смотрела на него так, словно он разбил ей сердце, но он все равно этого не видел. Пожалуй, в эту минуту ему как никогда было на нее наплевать.
— Иди, — проговорила она после долгого молчания.
— Куда?
— К ней, естественно! Клянусь Хаосом, Ичимару! Она же такая слабая и глупая! Она ввяжется во что-нибудь, всенепременно. Иди и защищай ее… умирай за нее… И не предавайся вселенской скорби из-за того, чего вовсе не произошло. То, что ты видел, — это твой страх. Не реальность. И только от тебя зависит, что будет дальше. А если она начнет с тобой спорить, просто скрути ее бакудо. Мы женщины — такие существа, обожаем все делать наперекор, для того только, чтобы нас переубедили.
Гин усмехнулся, приподнимаясь.
— Рукия-чан вовсе не такая, Сацу-сан.
— Такая, такая, — безапелляционно заявила Сацу. — Нужно иметь недюжинную силу воли, чтобы до конца искоренить в себе ужасные черты, которыми нас наградил создатель. А твоя Рукия-чан — слабый ребенок. Так что, вертись к ней.
— Вы хотели сказать — катись? У вас все еще проблемы с молодежным жаргоном.
— О, ты пришел в себя.
— Не смейтесь, — сказал он мягко. — Иногда, если живешь в шаге от безумия, кажется, что грань никогда не перейдешь. Однако эта уверенность губительна.
— Ты не сойдешь с ума из-за этого. Ты не настолько слаб. Убирайся с глаз моих, Гин, кончилось наше веселье. Ах да, обрати внимание, Алый дым пал на весь Сейрейтей. Так что сейчас твоя Рукия тоже мучается от иллюзий.
Гин с непроницаемым выражением лица посмотрел на Сацу и тут же скрылся в шунпо.
— А мне пришло время встретиться с питомцем, — пробурчала принцесса.
-
-
20.04.2010 в 01:54в которой они вновь останутся наедине
Ичимару нашел Рукию на одном из сейрейтейских холмов. Она стояла там с таким спокойным видом, что Гин подумал поначалу, что иллюзия ее не коснулась. Однако как только он приблизился к ней, понял, что ошибся.
— Рукия-чан, — он взял ее лицо в ладони, и она вздрогнула, выходя из транса. Одного взгляда на Гина хватило, чтобы Рукия задохнулась от ужаса и рванулась из его рук.
Ичимару нахмурился.
— Рукия-чан, приди в себя.
Спазм сковал ее горло, однако она из последних сил упрямо продолжала бороться с Ичимару. Но Гин держал ее цепко.
— Кошмар со мною в главной роли? — усмехнулся он с горькой иронией. — Конечно… Я же никогда не был против того, чтобы Рукия-чан сгорела на костре. Однако при условии, что я его разожгу.
Рукия не улыбнулась. Она вообще никак не отреагировала: оцепенение, сковавшее ее, не уходило.
Гин едва заметно нахмурился.
— Рукия-чан…
Она смотрела на него, как смотрят на незнакомца, и его снова накрыло волной пережитого страха.
— Неужели ты не чувствуешь, что я рядом?
Рукия услышала негромкие слова и не сразу сообразила, что говорит она сама. Как только она поняла, оборвала речь. Она не помнила ничего из сказанного.
Гин взял ее руку в свои ладони.
— Снова иней. Ты так и не научилась владеть собственной реяцу, моя Рукия. Помнишь, однажды у тебя был такой же снег на пальцах? Ты тогда поцеловала меня. Мы с тобой долго говорили, а потом ты сама протянула ко мне руку. Ты помнишь?
Она вспомнила о другом. О том, как всегда его голос помогал ей успокоиться. Когда она ненавидела его, это казалось коварным гипнозом. Когда она его полюбила, его голос стал прекрасной музыкой.
— Ты меня поцеловал, — нахмурилась она вдруг.
— Технические детали, — улыбнулся Гин. — А ты уверена?
— Конечно! — ее голос постепенно окреп. — Ты поцеловал меня первый! Я точно помню.
— Как ты можешь помнить, ты глаза закрыла.
— Ну и что. Я это чувствовала.
Гин улыбнулся, прижав ее ладонь к своему лбу, точно ее рука могла смыть все дурные мысли.
— А где мы? — спросила Рукия оглядываясь.
— Ты не помнишь, как тут очутилась?
— Я помню, что вернулась в Сейрейтей… И все. Мне сообщили, что здесь битва.
— Битва была, судя по всему. Я видел ее следы, пока искал тебя. Потом все попали под Алый дым, гипноз вирма.
— Кого?
— Того, кого мы с Сацу-сан искали. Он где-то здесь, судя по всему, собирается с силами. Жаль, что он добрался до Общества Душ, зато твоя возлюбленная Каракура теперь в безопасности.
— Остальные тоже под гипнозом?
— Они справятся.
— Мы должны…
— В данный момент это бессмысленно. Мы просто потратим силы.
— Но не будем же мы сидеть и ждать!
Губы Ичимару тронула улыбка.
— А в чем дело? Мысль провести пару минут наедине со мной стала вдруг такой ужасной?
Эти слова заставили Рукию нахмуриться.
— Ты не пойдешь к Сацу?
— Нет. Срок нашего договора истек.
— Договора? И в чем он состоял? Я узнаю наконец?
— Услуга за услугу. Я помог ей ускользнуть от Сайто и шинигами. Она мне… снять обвинения перед Готеем.
Рукия изумленно посмотрела на него.
— Ты правду говоришь?
— Конечно.
— Значит, поэтому мой брат… — она просияла. — Гин, это очень хорошо! Ты можешь вернуться в Готей!
Ичимару улыбнулся. Она была похожа на ребенка, который получил подарок, на который и не рассчитывал.
— Рукия-чан счастлива, значит, все хорошо.
Ее лицо вдруг снова омрачилось.
— Не все. Ты собираешься помогать шинигами?
— Что ж, из этических соображений я…
— Ичимару, если хочешь, чтобы я тебе поверила, не заикайся об этических соображениях!
Они рассмеялись почти одновременно, но потом Гин вспомнил и спросил:
— Что ты увидела под гипнозом?
Улыбка исчезла с лица Рукии.
— Не спрашивай, — прошептала она.
— Не бойся мне рассказать. Что бы тебя ни напугало, это никогда не сбудется.
— Я… я знаю… Я знаю, Гин…
— Я не пущу тебя всех спасать, пока не буду уверен, что у тебя на душе спокойно, — заявил он с усмешкой.
Она коснулась отворотов его хаори, и Гин увидел, что ее руки заметно дрожат. Тогда он положил ладони на ее запястья и спросил серьезно:
— Ты боишься меня?
— Как ты можешь так говорить… Ты ни при чем…
— Тогда почему ты не можешь сказать? Ты даже в глаза мне не смотришь.
Она подняла голову.
— Смотрю, — буркнула она недовольно. — Надеюсь, ты счастлив. Тебе нравится меня изводить даже сейчас.
— А как ты думала?
— Я этого не понимаю.
— Не понимаешь почему я сам превратил тебя в человека, который меня ненавидел? Почему твоей ненависти я никогда не позволял погаснуть? Если ты спросишь меня, жалею ли я о прошлом, отвечу, что ничуть.
— Почему-то я в это верю, — отозвалась она язвительно.
— Такая уж ты, — улыбнулся Ичимару. — Не возненавидела бы меня, не смогла бы понять. А если бы не поняла… ничего и не было бы.
Ее брови сошлись на переносице.
— Ичимару, позволь спросить, усилия того стоили? — едко спросила Рукия. — Сацу сказала, что ты не можешь долго тешиться одной игрушкой. Не слишком ли много времени ты потратил на меня?
— Сацу права, — признал Гин. — Однообразие убивает. Но мое отношение к тебе… имеет под собой другую почву. Это уже давно не просто интерес.
Что-то в его голосе заставило ее напрячься.
— Я люблю тебя не за то, что ты меня развлекаешь, — сказал он ровно. — Я люблю тебя за то только, каким становлюсь, когда ты рядом.
У Рукии вытянулось лицо, и она с сарказмом проговорила:
— То есть ничтожным садистом, подонком, манипулятором и негодяем, не имеющим ничего святого?
Ичимару уставился на нее с благоговением.
— Хм... Человеком, который умеет чувствовать, я вообще-то хотел сказать. Но твой перечень меня впечатлил, пожалуй, я закажу тебе свою эпитафию.
Она улыбнулась, и он ответил на ее улыбку. Слова не так важны. Да и как все ей объяснить, чтобы она поняла? Приняла? Поверила? Как объяснить, что он любит каждую черточку в ее лице? Любит ее как часть самого себя. (Пожалуй, лучшую часть.) Как что-то ценное, что потерял когда-то и вновь обрел.
— Поверь, я тоже хочу жить долго и весело, — сказал он после паузы. — Держать тебя в руках. Следить, как созревает хурма. Наблюдать за людьми. Любить тебя…
— Было.
— Повториться не грех.
Рукия усмехнулась, и Гин поднял руку, убрал прядку с ее лица. Девушка шагнула к Ичимару и обняла его так крепко, как могла. Он обхватил ее одной рукой и услышал еле слышный шепот:
— Хоть бы нас никогда не нашли.
— Я не смогу тебя вечно прятать от всего мира.
— Знаю, — отозвалась она тоскливо.
— И защищать тебя всегда я не смогу.
— Я тебя об этом не прошу.
— И ты готова это принять? — он отстранился, вглядываясь в ее лицо.
— Да, я готова.
Он поцеловал ее так, что у нее ноги подкосились от неожиданности. Рукия обняла его и почувствовала, как он поднимает ее в воздух. В их жилах кипела настоящая лава, а не кровь, словно только сейчас они по-настоящему воссоединились после разлуки. И не только их губы соприкасались — потоки энергии вокруг них свивались в змеиные клубки и распрямлялись, превращаясь в летящие ленты.
А потом Гин просто взял ее лицо в ладони, проводя пальцами по щекам и губам.
— Что ты делаешь?
— Пытаюсь тебя вспомнить…
Он вернул ей ее собственные слова, сказанные в саду, где когда-то он целовал ее вот так же. Рукия улыбнулась, ее лицо просветлело. Еле слышно она сказала:
— Под гипнозом я видела, что потеряла тебя. Я видела сестру… Кайена-доно… Тех, кто был дорог мне. Мне казалось, что ты погибнешь, если будешь рядом. Ты обещал мне, что этого никогда не произойдет, Гин.
— Да.
Воздух сотрясла мощная энергия, и Рукия зажмурилась.
— Это…
— Она нашла его, — сказал он.
-
-
20.04.2010 в 01:58в которой Рукия встречает Того-Кого-Лучше-Не-Встречать
Янтарное пламя, которое струилось как шелк на ветру, вырывалось из широких рукавов кимоно Сацу и скашивало Пустых в радиусе пяти метров. Рукия с удивлением поймала себя на мысли, что техники соперницы (впрочем, уже не соперницы!) изумительно красивы. Однако сейчас было не до восхищения.
— Наконец-то, — ехидно пропела Сацу, когда Гин и Рукия очутились рядом с ней.
— Где ваш вирм? — поинтересовался Ичимару.
— Он впереди, маскируется с помощью иллюзии. Я должна прорваться к нему, но он посылает Пустых…
— Это будет нашей проблемой, — раздался спокойный голос за их спинами. Рукия повернулась.
— Брат!
Бьякуя был не один, его сопровождали все элитные бойцы Сейрейтея.
— Прошу вас, — кивнул Бьякуя Сацу и обнажил меч.
— Начинается веселье в классическом духе аристократов, — прошептал Гин на ухо Рукии, и та с трудом удержала смешок.
— Цвети, Сенбонзакура.
Волна розовых лепестков окружила Пустых. Рукия повернулась к Ичимару.
— Гин, если ты пойдешь с Сацу, я иду с тобой.
— Рукия, защищай меня отсюда, — улыбнулся он.
— Перевожу: не путайся под ногами, без тебя будет трудно, — фыркнула Сацу.
— Когда же ты вернешься в Ад… — пробурчала Рукия.
— Знаешь, у меня жгучее желание устроить тебе туда экскурсию, Ру-ки-я-чан.
— Сацу-сан, пора, — перебил ее Гин.
Мгновенье — и они скрылись в шунпо.
— Рассредоточиться, — скомандовал Бьякуя остальным шинигами.
Рукия увидела, как бойцы занимают позиции. Рядом с ней были Хицугая и Рангику, которые умудрялись препираться даже на поле боя.
— Постарайся обойтись в этот раз без ранений, — это язвил Тоширо.
— Не беспокойтесь, капитан! — ласково отозвалась Рангику. — Я все-таки лучший воин.
— Ты умеешь только очаровывать мужчин.
— Нет, капитан, очаровывать мужчин — это вовсе не все, что я умею! Но благодаря
этому умению мне больше ничего и не нужно уметь!
— Мацумото, чтоб тебя! Мы посреди битвы!
Рукия невольно улыбнулась. Чуть подальше представителей Десятого отряда стояла Хинамори, выражение ее лица было сосредоточенным, а в глазах читалась решимость.
— Рукия, возьми на себя тот край, — негромко сказал Бьякуя, и она кивнула.
Оказавшись в указанном месте, Рукия достала меч из ножен и произнесла команду шикая. Она защитит Гина.
— Не утруждайся, Кучики Рукия. Эти Пустые — мелкие сошки. Гин уже добрался до вирма.
Рукия застыла от неожиданности. Этот голос…
«Неужели я снова попала в иллюзию? Нет, невозможно, все слишком реально…»
Резко повернувшись, она подняла меч перед собой.
— Ты жив... — отметила она с искренним негодованием.
— Не торопись скорбеть, — насмешливо отозвался Айзен Соске. Он стоял совсем близцо, держа руки в рукавах.
— Только не говори, что я умерла.
— Ах если бы.
— Тогда почему ты здесь? — спросила она гневно.
— Почему? Врата Ада вдруг открылись, и я решил не задерживаться в том мрачном месте.
— Черт тебя возьми! — возмущению Рукии не было предела. — Ты должен был развоплотиться!
— Меня плохо убили, — парировал Айзен. — Не волнуйся. Я не могу причинить вред кому бы то ни было. Во всяком случае пока. Однако и ты ничего не можешь сделать.
— Призрак в мире призраков — это абсурд.
Айзен хмыкнул, вглядываясь в битву.
— Какое единодушие… Даже приятно видеть Готей таким сплоченным.
— Это не твоя заслуга, — отрубила она. — Твои эгоистичные замашки навсегда похоронены.
— Ты говоришь так, словно я один такой. Все люди — эгоисты. Им нравится идея о конце света, ведь умирать в одиночку так обидно. Разве сейчас в их действиях не читается энтузиазм?
— Они просто сражаются за то, что им дорого. Они благородны, в отличие от тебя.
— Благородство, — вздохнул Айзен. — Во многих людях щедрость и отзывчивость вызваны банальным страхом одиночества…
Рукия сузила глаза.
— Ты сказал, что Гин добрался. Откуда ты это знаешь?
— Я видел. Гин… Знаешь, он стал для меня разочарованием. Давно следовало это пресечь. Однако глуп тот учитель, который передает все знания своему ученику и чертит перед ним путь до самого конца. В конце концов, он сошел с моей дороги. По такой глупой причине. Просто удивительно, как часто он решался на странные поступки только для того, чтобы привлечь твой взгляд.
— Не твое дело, — отрезала Рукия, все еще держа меч перед собой.
— Мужчина не должен позволять своему сердцу смягчаться, — заметил Айзен. — Он должен подниматься над своими эмоциями. Это позволит ему ступить на край пропасти и не сорваться. Гин, возможно, спас свою бесценную душу, но одновременно поставил себя в рамки, прекратил собственное развитие.
— Слова, слова… — бросила Рукия презрительно.
Айзен удивленно на нее взглянул и снисходительно улыбнулся.
— Что ж, возможно, ты и права. Всю тяжесть оков на собственных руках ощущает тот только, кто знает о них…
-
-
20.04.2010 в 02:01— Это странно: годами планировать что-то, а потом потерять все в один миг и оказаться в столь жалком состоянии?
— Не слишком.
— Я многое ненавидела в этом мире. Но никогда у меня не было желания его уничтожить.
— Ум слабых людей ограничен. Некоторые люди скорее смирятся с существованием тысячи абсурдных миров, чем признают, что для них нет места в их собственном, и заставят других признать свою значимость.
— Тебе нечего было терять.
— Я просто не боялся риска.
— Тебе нравятся страдания других людей.
— Многие приходят к расцвету, когда им больно. Гин не всегда хотел видеть тебя счастливой.
— Он изменился.
— Нет… Ты изменилась. Поверь мне, любовь не стоит ничего, если нет понимания.
Чуть повернув голову, Рукия взглянула на четкий профиль Айзена, который красиво смотрелся на фоне зеленых холмов, и увидела, что взгляд призрака устремлен вперед.
Там, куда он смотрел, с красивым мечом в руках сражалась шинигами, которая когда-то была лейтенантом пятого отряда.
— Мне так тебя жаль, — бросила Рукия вдруг.
Айзен хмыкнул.
— Я разное отношение могу вызывать… Но едва ли жалость. Милосердие — удел слабых. Этому качеству нет места в самом устройстве миров. Разве ты не видишь? На каких правилах держится этот мир? Его создатель был каким угодно, но только не милосердным. В природе это понимают все, кроме людей. Но я никогда не был слабаком. Я отказался от милосердия, чтобы стать равным богам.
— Айзен, у меня больше нет времени тебя слушать.
Рукия направилась вперед, когда Айзен проговорил за ее спиной:
— Можешь передать Гину, что я его освобождаю от обязанностей.
Она даже не повернулась.
«Гин, пожалуйста, будь в порядке!»
Пустых почти не осталось. Однако ни Сацу, ни Ичимару не было видно. Рукия задыхаясь пробиралась сквозь бушующую битву.
И наконец она увидела его.
— Гин!
Ичимару услышал ее возглас и в один шаг шунпо оказался рядом.
— Вы убили его?
— Нет. Сайто наконец-то прорвался сквозь Сенкаимон. Они с Сацу заковали свою зверушку. Не верю, что говорю это, но даже мои нервы не выдержали бы такое зрелище повторно…
— Слава богу, ты цел, — прошептала она.
Что-то изменилось в его лице. И Рукия вдруг поняла, что он на глазах у всего Готея сейчас стоял, не отрывая от нее пристального взгляда, не отнимая рук от ее тела, словно завтра уже не наступит, и сейчас, в последний миг нет никакой нужды притворяться.
Если он обнимет ее, она подастся ему навстречу.
Если поцелует — ответит.
Если заберет отсюда — она пойдет за ним без сомнений.
Она смотрела на любимого человека.
Гин склонился к ее лицу, и их губы почти соприкоснулись. Она увидела его глаза так близко, что это было почти непереносимо.
— Твой брат смотрит на меня так, словно мечтает лицезреть меня в виде начинки для пирога.
— О-о… — простонала Рукия, в последнюю минуту осознав, что Бьякуя тоже все еще здесь.
-
-
20.04.2010 в 02:02в которой Рукия решается на признание, а Гин уходит
— Этого-то я и хочу!
Рукия знала, что забыла о чем-то важном, чрезвычайно важном. Осознание этого и выдернуло ее из небытия. Пару секунд не открывая глаз, она припоминала, а потом в ее мозгу словно что-то взорвалось, и она подскочила на кровати.
— Айзен! — вскричала она с придыханием.
— Айзен? — протянул мелодичный голос рядом с ней. — Это как понимать? Мало мне поводов для ревности?
Рукия перевела дыхание и повернула голову.
— Гин… — вздохнула она с облегчением.
Ичимару сидел на табурете с яблоком в руках.
— Да, прости, я не капитан Айзен, — кивнул он.
— Слава богу… — прошептала она.
— Не спорю. Не хотел бы я быть им.
— Слава богу, ты здесь, — уточнила она и тут же нахмурилась. — А где Айзен?
Рукия стала осматриваться, словно ждала, что экс-капитан Пятого отряда вот-вот высунет свою великую голову из небытия.
Гин приподнялся и коснулся губами лба Рукии.
— Жара нет, — констатировал он. — Родная, а зачем тебе вдруг понадобился Айзен?
— Гин, он жив!
— А~а.
— Честно, — Рукия стукнула кулаком по кровати. — Он воспользовался этим переполохом, чтобы сбежать из Ада. Негодяй! И он сказал, что освобождает тебя от обязанностей, — закончила она спокойнее.
Гин рассмеялся. Нахмурившись, Рукия смотрела на него, а потом спросила:
— Не веришь?
— Верю. Это в его духе. Н-да, и вновь будет неспокойно. Так и знал, что высшая мера наказания не для капитана Айзена.
— И ты, несомненно этому рад.
— Моя Рукия так хорошо меня знает…
— Он, наверняка, что-то задумает!
— Наверняка.
— С меня хватит, — Рукия вновь опустилась на подушки и закрыла глаза. — Я буду спать до тех пор, пока все не будет хорошо.
— Окончательно и бесповоротно?
— Вот именно.
Повисло молчание. В тишине Рукия приоткрыла один глаз и увидела, что Гин улыбается.
— Отдыхай… И не волнуйся больше ни о чем.
Рукия открыла второй глаз.
— А как я здесь оказалась?
— Я тебя принес. Ты потеряла сознание во время битвы.
— И… что сказали… все?
— Ничего, — его улыбка стала зловещей. — Я наконец-то испортил твою репутацию. Ах да, твой брат сказал мне «Потом поговорим». Уж не знаю, как это воспринимать.
— Лучше это вообще не воспринимать, — простонала Рукия.
Ичимару поцеловал ее руку.
— Я оставлю тебя ненадолго.
— Ты вернешься?
— Да. Я должен попрощаться с одним человеком.
-
-
20.04.2010 в 02:04— Мне было весело с тобой, — вместо приветствия сказала Сацу Гину, когда он подошел к ней. — Вряд ли я теперь скоро выберусь.
— Вы предотвратили войну.
Она кивнула без энтузиазма.
— Теперь я должна вернуться и наблюдать, как очередной круг придет к завершению. Меня больше не выпустят за пределы Ада. Если Сайто проболтается матушке… Жаль. Мне даже начали нравиться шинигами. В конце концов, не такие мы разные. Вы зовете себя регуляторами энергии, и я тоже могу так зваться. Впрочем, мы всегда будем существовать на разных уровнях.
— И все же вы такие стражники как и мы, Сацу-сан. Души в Аду вы удерживаете для защиты мира, возможно, это даже более бескорыстно, чем работа шинигами.
— Ты вовсе не патриот.
— Просто я знаю: на страже зла зло стоять не может.
Лицо Сацу прояснилось. Она шагнула вперед с явным намерением поцеловать Ичимару, но Гин проворно отступил.
— Ну-ну, разлука навсегда еще не повод для сентиментальности.
Сацу скорчила рожицу.
— Интересно, ты осознаешь хотя бы, каким жалким тебя делает привязанность к этой девчонке?
Гин улыбнулся.
— Мы сейчас пустимся в очередную дискуссию?
— Нет, — ее взгляд был мягким. — Мне пора. Гин…
— Да?
— Если ты когда-нибудь…
— Не думаю.
— Ладно-ладно. Не люблю быть настойчивой… Прощай.
— Прощайте.
Она скрылась в Коридоре миров, и Гин задумчиво проговорил:
— И мне пора в дорогу…
-
-
20.04.2010 в 02:05— Ушла, — полувопросительно отметила она.
— Да… Зачем ты встала?
— Сама не знаю. Все хорошо?
Он улыбнулся и погладил ее по щеке.
— Даже лучше. Раз ты здесь, я могу сразу попрощаться. Мне придется оставить Сейрейтей.
Он поцеловал ее в макушку и почти отвернулся от девушки, когда она схватила его за локоть обеими руками.
Гин удивленно посмотрел на нее — Рукия стояла оцепенев.
— Не уходи, — выдавила она с трудом.
— О чем ты? Почему я не должен уходить?
— Потому… — она запнулась на собственных словах и выдохнула: — Потому что это не нужно… Потому что тебе не нужно уходить, Ичимару…
Удивление в его глазах сменилось пониманием и тут же насмешкой.
— Зачем мне оставаться? — проговорил он скорбно.
Он взял ее лицо за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.
— Разве есть хоть одна причина, из-за которой я должен здесь остаться?
— Да.
— Какая же?
— Потому что ты хочешь, чтобы я жила. А без тебя мне трудно будет жить по-настоящему.
Его губы тронула усмешка.
— И как это понимать?
— Если ты уйдешь, я не смогу смотреть в зеркало, не осознавая, какой я была трусливой…
— Я все еще не понимаю.
— Ты можешь смеяться надо мной сколько угодно, можешь снова меня ранить, но я прошу тебя хоть одну секунду быть серьезным.
Ичимару молчал, ждал ее дальнейших слов. Рукия невольно порадовалась — вот ее ведет порыв и чувство невероятной силы, как редки были такие моменты. Но именно сейчас она может быть искренней, и о словах, которые произнесет, никогда не пожалеет, как бы ни повернулась ее судьба.
— Ты мне так дорог, Гин. И я знаю, чувствую, что не была тебе безразлична. Я просто боялась в это поверить. Боялась, что как только признаюсь себе, все исчезнет между нами. Понимаю, что не смогу удержать тебя просьбами. Если ты решишь уйти… Разве что-то сможет тебя остановить? Но я хочу, чтобы ты знал: если ты останешься здесь, если ты останешься со мной, я буду счастлива, счастливее всех на земле.
Гин молчал невыразимо долго, и Рукия глядя на его бесстрастное лицо, думала, что сердце разорвется. Он видел ее насквозь, она же его — никогда. Но сейчас ей было плевать. Вот она открылась перед Ичимару, сама, без всех этих психологических ловушек и давления с его стороны, без надрыва и отчаяния. А теперь будь, что будет.
— Рукия, боюсь, ты не так меня поняла. Я должен уйти.
Ее губы стали белыми, но она знала, что выдержит все, что он ей скажет. Она так его любит, что будет уважать любое его решение.
— Я оставил в том доме свою книгу.
Рукия почти физически ощущала, как благоговейно-обожающе-пронзительное выражение сползает с ее лица. Ичимару пожал плечами.
— Она, конечно, не в единственном экземпляре существует, но уж очень мне дорога. Заберу и вернусь. Твои слова меня просто вознесли до небес, но стоило ли тебе идти на такие жертвы?
Рукия знала, что должна его побить, но сил ей не хватило. Отступив, она закрыла лицо руками.
— За что мне это? — пробормотала она. — Из всех людей, почему я должна была полюбить человека, который просто обожает надо мной издеваться? Что такого ужасного я натворила в прошлой жизни?
Гин рассмеялся и взял ее руку за запястье, отводя от лица.
— У тебя и правда короткая память, — проговорил он мягко. — Забываешь все, как только я тебя оставлю! Как можно все время сомневаться, моя Рукия? Во мне… В себе самой…
Она подняла голову.
— Я же сказал, — его улыбка согревала ее сердце. — Я хочу держать тебя в своих руках. Всегда. Мне нравится, что ты моя слабость и моя сила. Поэтому нет нужды просить о том, чего я сам хочу больше всего на свете.
Больше всего на свете...
Рукия отступила, спрятав руки за спиной, и кивнула.
— Значит, за книгой — и обратно? Ты не найдешь себе очередную принцессу из Уэко Мундо, например?
— А я думал, тебе нравится, когда спасают мир…
— Больше нет, Ичимару! — заявила она решительно, и тут же ее взгляд потеплел. — Возвращайся домой скорее.
Домой… Странное осознание того, что теперь у него есть дом, что место, где была она, стало его домом заставило Гина усмехнуться. Эта девчонка скоро окончательно прикует его к себе.
Какое счастье.
-
-
20.04.2010 в 02:06-
-
20.04.2010 в 02:11Не убоюсь зла (лат). Библия
2. Никто не ждал испанской инквизиции
Monty Python
3. With this hand I will lift your sorrows.
Your cup will never be empty, for I will be your wine.
With this candle, I will light your way into darkness.
With this ring, I ask you to be mine.
Не помню, как переводили в офицалке. Приблизительный перевод:
Этой рукой я отведу твою печаль.
Твоя чаша никогда не опустеет - я буду твоим вином.
Этой свечой я освещу твой путь в темноте.
С этим кольцом я прошу тебя быть моей.
«Труп невесты»
4. Carmen, voulez-vous venir avec moi?
В. Набоков «Лолита», но я видела в «Хрониках Амбера»
5. Как люди от любви глупеют всякий раз!
Мольер «Тартюф»
6. …видел я выходящих из уст дракона и из уст зверя и из уст лжепророка трех духов нечистых, подобных жабам…
Откровение Иоанна Богослова
7. Divide et impera
Разделяй и властвуй
8. Я найду ее, свяжу и буду пытать, пока она не полюбит меня снова.
«Баффи, Победительница вампиров»
9. Я тоже. Здесь очень сильное эхо!
Бомарше «Безумный день, или Женитьба Фигаро»
10. — Счастлив, сто раз будет счастлив тот, кому достанется эта рука…
— Что ж, — сказала она. — Раз ты ее уже держишь, забирай насовсем.
Эдуард Лабулэ. «Фраголетта»
11. Я не должен бояться.
Страх — убийца разума.
Страх — это маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение.
Я встречусь лицом к лицу со своим страхом.
Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня.
И, когда он уйдет, я обращу свой внутренний взор на его путь.
Там, где был страх, не будет ничего.
Останусь лишь я.
Фрэнк Герберт «Хроники Дюны»
12. Прощай и здравствуй, как всегда.
Роджер Желязны. «Хроники Амбера»
13. Пока человек жив, ничего не пропало. Из любой ситуации всегда есть выход, причем не один, а несколько — и кто ты такой, чтобы оказаться первым человеческим существом во Вселенной, попавшим в действительно безвыходную ситуацию?!
Макс Фрай «Гнёзда Химер»
14. … сама понимаешь, без латыни, шуточек и стишков я ничем не буду отличаться от других.
— Этого-то я и хочу!
Draco Veritas (Чтобы конец был похож на начало)
-
-
20.04.2010 в 04:03Я найду ее, свяжу и буду пытать, пока она не полюбит меня снова.
Вот-вот. Только так и никак иначе
Тамми, это потрясающе. Огромное спасибо тебе, солнце, за такой замечательный подарок.
И я ведь говорила, что ты не умеешь писать плохих гиноруков.
-
-
20.04.2010 в 12:56И рада, что у меня такой прекрасный друг и во-многом-единомышленник!
Еще раз с Днем Рождения, солнце!
-
-
20.04.2010 в 13:57у тебя всегда находится очень много правильных слов про человеческие отношения, чему я не устаю поражаться, и что меня безмерно восхищает. в "venio" нет лишних описаний окружающих красот, что заставляет сосредоточиться на чувствах и переживаниях рукии, и острых диалогах.
*унёс в цитатник*
-
-
20.04.2010 в 14:14СПАСИБО ВАМ, а ваш рассказ так хочется растащить на цитаты *____*
Даже порисовать захотелось
-
-
20.04.2010 в 14:24Олиса Мельхиор Нарисуй, онегай!!! И говори мне "ты"
-
-
20.04.2010 в 14:39О! Скоро запишусь в твои фанаты!
-
-
20.04.2010 в 16:18Тамми ты снова меня удивляешь. С одной стороны - в твоем стиле. С другой - не похоже на предыдущие фики. Новая, уникальная история. Сказать, что мне понравилось - промолчать. Ты как Гин для Рукии - поставила мир с ног на голову и заставила в него поверить. Даже полюбить. Неожидала что, ты так явно покажешь свое отношение к Химе. УльХим интересный вышел. И Айзен!!!!!!! Как он к месту! АйзенХина *___*
Ну про ГинРук скажу только, что пока ты так убедительно, романтично, красиво пишешь этот пейр к нему всегда будет интерес.
прости мне этот поток мыслей
Вообщем Тамми Спасибо за удовольствие от прочтения
-
-
21.04.2010 в 00:54Jenty Да, по Орихиме я прошлась, конечно, но это еще любя...
И Айзен!!!!!!! Как он к месту! АйзенХина *___*
Уже не знаю, куда его втыкнуть
-
-
22.04.2010 в 17:45-
-
22.04.2010 в 17:50-
-
07.03.2011 в 15:56-
-
08.03.2011 в 20:45-
-
08.03.2011 в 21:25