…needless to say I'll stand in your way… ©
Автор: Тамми
Название: Связанные
Фандом: Bleach
Дисклеймер: отказываюсь от прав на вселенную и персонажей. Стихи, представленные в тексте, принадлежат разным авторам
Предупреждение: OOC, AU.
Рейтинг: R
Пейринг: Гин/Рукия
читать дальше
…И вот она здесь.
Фальшивое солнце выкрасило пески Уэко Мундо в кроваво-розовый цвет. Столько времени прошло с конца войны, а создающая свет иллюзия Айзена, так и не рассеялась, точно заклинило что-то в устройстве купола Лас Ночес. Странные метаморфозы произошли с этим миром, он стал безжизненным, даже больше, чем прежде.
И сам Лас Ночес сейчас напоминал замок с привидениями, а, впрочем, даже призраков здесь не было.
Потрясение трех миров изменило течение духовной силы. Все стало иначе, и было ли возможно возвращение к старым порядкам никто не мог сказать с уверенностью.
Изменилось все.
Рукия не выпускала рукояти Соде но Шираюки, но кажется, осторожность была напрасной. Неприятное чувство, что здесь она абсолютно одна, не покидало. Опять разочарование…
Значит вот, что чувствуешь, когда гонишься за призраками. Особенно если они не хотят, чтобы ты их догнала.
Убегать ты умеешь лучше всего.
Испытывая досаду, она оглядела разрушенные башни, которые не так давно мечтала никогда больше не видеть. Словно тысячи лет прошли с тех битв. А для нее действительно минула вечность. В какой-то момент она перестала себя узнавать, и все из-за кого?..
Осторожнее, Рукия-чан. Мое сердце – сомнительный подарок, а твое никогда не могло выдержать моих игр.
Что же это такое… Иногда казалось, что он так близко, стоит лишь повернуться – и увидишь его снова. Минуты, проведенные рядом с ним, врезались в ее память.
Догонять человека, от которого прежде она всегда убегала… У судьбы какое-то нездоровое чувство юмора.
Но что она ни отдала бы за то, чтобы увидеть его снова.
Человека, который уничтожил ее.
Человека, который ее спас.
1.
Растущий на пологом холме ковыль мерно колыхался от слабых порывов ветра. В этих местах земля почти высохла, однако и на пустыре есть жизнь, и суровая красота этого места была очевидной в лучах золотистого солнца.
Рукии не удавалось этого понять, ей казалось, что скоро последние клочки травы тоже обратятся в пыль, и все вокруг приобретет по-настоящему унылый вид.
Осознание того, что и Общество Душ подвержено влиянию времени, всегда приводило ее в легкое смущение. Неужели однажды и этот мир выцветет, высохнет и разлетится прахом? Недавние события показали, что нет ничего непоколебимого.
Система, служившая опорой шинигами тысячи лет, рухнула, отряды понесли невосполнимый урон. И теперь Сейрейтей стал тайной за семью замками, туда невозможно было попасть. Бывшие капитаны не без оснований полагали, что вести о шатком положении центра породят массовые волнения среди руконгайцев.
Каракура тоже значительно пострадала, как ни пытались шинигами ее защитить. А взрыв энергии в последней битве вызвал скачок в эволюции духовных частиц всех измерений. Рукия не сомневалась в том, что пошатнулось состояние даже Дворца, и все-таки хуже всего пришлось Обществу Душ.
«Мир устроен так, что его может разрушить один-единственный человек. А для спасения его одного человека недостаточно…»
Тряхнув головой, словно пытаясь прогнать непривычные мысли, Рукия сцепила руки в замок и опустила подбородок на колени. В последнее время она часто думала о странных вещах, и порой ей даже хотелось закрыться от собственных мыслей.
Война была окончена. Цену победы не обсуждали. И хотя Рукии хотелось думать, что она принесла жертву ради спасения Сейрейтея, в глубине души она признавала, что пошла на поводу у собственного безрассудства, а вовсе не действовала разумно.
В последней битве она лишилась своих сил. Их словно стерли в одно мгновенье, это трудно было даже сравнить с тем злополучным гигаем Урахары. Всему виной был релиз Хогьеку, впрочем, это уже не было важным.
Рукия ждала: время и духовная среда должны были вернуть ее реяцу на прежний уровень. Но этого не происходило. Ей не смогла помочь даже Орихиме.
Прежде Рукия сильно не задумывалась о том, как важна для нее сила шинигами. Теперь же она чувствовала себя так, словно от нее осталась только половина.
Ведь это была ее сила, ее связь с занпакто, ее сущность! Лишиться всего этого было так больно!
Ей хотелось убежать от проницательного взгляда Бьякуи. Рано или поздно брат задаст ей вопрос, на который придется ответить правду. Сейчас у него другие заботы, нужно восстанавливать Сейрейтей, и у нее есть немного времени…
Теперь она все чаще уходила в Руконгай, чтобы побыть в одиночестве и подумать о том, как все вернуть. Ей казалось, что лишь самостоятельно она справится. Но дни шли, и ничего не менялось, и Рукия все сильнее погружалась в отчаяние.
Сегодня она сидела на излюбленном холме: в любимой темно-синей юкате; меч лежал на траве, довольно далеко, и Рукия ловила себя на мысли, что сейчас она совсем непохожа на шинигами.
С кем ей поговорить? В Сейрейтее никто не столкнулся с подобным.
Урахара? Нет. Ичиго прав: он из тех людей, которые приходят на помощь друзьям, не дожидаясь их просьб. Если бы он знал, что делать, он бы давно сказал.
Исида? Он прошел через такое, но для него помощь пришла извне.
Ичиго?
На секунду в ее памяти промелькнуло лицо друга. Ичиго столько пережил…
«Я не могу повесить это на друзей… Пусть не думают, что мне плохо. Сейчас мы все заслужили передышку. Особенно он…»
Ситуация вовсе не критичная – пострадать может только она одна. Как только улягутся страсти, она обратится за помощью к…
Рукия еле слышно вздохнула. К кому? Все это тщетные надежды.
День уже перевалил на вторую половину, и от щедрого солнца воздух был необычайно теплым. Рукия прилегла на нагретую землю и стала смотреть в яркое голубое небо. Она глушила тревогу в себе как могла, и лишь ночью страх становился пронзительным, настолько ощутимым, что она едва сдерживала себя от порыва вскочить с футона и броситься в комнату Бьякуи. Но нет, это невозможно, только не брат. Она и так доставила ему слишком много проблем. Стыдно так бояться того всего лишь, что она лишилась способностей, когда другие рисковали жизнью.
Девушка сделала глубокий вдох и вдруг ощутила, что к запаху земли и травы примешался сладкий едва уловимый аромат. Если бы она не знала так хорошо это место, могла бы подумать, что здесь неподалеку растут цветы.
Внезапно эта мысль показалась ей неважной. Ею овладела приятная дремота, и Рукия прикрыла глаза, наслаждаясь лучами солнца на лице. А ветер пел свою колыбельную, и Рукия улыбнулась, невольно вспомнив отрывки детских песен, которые она не могла выучить целиком, ведь некому было ее учить. На какой-то момент ей даже показалось, что она слышит отголоски разговоров с друзьями, с которыми она провела детство. Она уже была в полузабытьи, когда шелест ветра перекрыл вкрадчивый голос, прозвучавший совсем рядом:
– Так просто, что совсем неинтересно…
Рукия так давно не слышала этот голос, что с трудом его узнала. Но даже смутная тревога не помогла ей проснуться.
Сознание возвращалось вместе с пульсирующей болью в висках. Стискивая зубы от неприятного ощущения, Рукия с трудом открыла глаза. Она лежала на широкой кровати в незнакомой комнате. В полумраке ей удалось разглядеть светлые стены и потолок. Чей это дом?
Рукия села на кровати, тревожно озираясь. Кто-то из руконгайцев нашел ее и принес сюда. Не может быть. Где она оказалась? И почему спала так крепко?
Ругая себя за беспечность, она вскочила и бросилась к выходу. Неприятностей ей не хватало. Но не успела Рукия коснуться седзи, как они плавно отъехали в сторону, впуская в комнату вечерний свет и высокого человека в белом хаори. Сощурившись на секунду, Рукия отступила, едва дыша. Если глаза не обманывали ее, и она видит того, кого видит, ситуация ужасна настолько, насколько это вообще возможно.
– Уходишь? – раздался насмешливый голос.
Ичимару Гин задвинул седзи, и в комнате вновь воцарился полумрак.
Сердце Рукии бешено колотилось, и лишь теперь она вспомнила, что на грани яви и сна ей почудилось, что рядом Ичимару.
Выходит, это была не иллюзия… Это очень плохо.
– Ты… – выдохнула она.
Гин был в белом, и это так ярко ей напомнило об арранкарах и войне, что возмущение попросту затопило ее. Из всех предателей, виновных в произошедшем, этот больше всего заслуживал наказания!
– Как ты меня нашел? – спросила она резко.
– Я никогда тебя не терял, – отозвался он и вдруг сделал скорбное лицо. – Рукия-чан… Мне тебя так жалко. Каково это вновь чувствовать себя бессильной? Как возвращение старого кошмара, да?
«Он знает».
Страх леденил ее кровь. Отчаянное положение – Ичимару ведь не станет ее щадить. И ей даже нечего ему противопоставить. Как и всегда, впрочем…
– Ты была такая грустная там на холме. Я много раз видел, как ты приходишь туда, но решил, что раз тебе нравится страдать в одиночку, не стоит скрашивать твое исполненное жалости к себе времяпрепровождение моим обществом.
Звучание его голоса еще не растворилось в тишине, когда окаменевшая Рукия прошептала:
– Ты там был не впервые?
– Именно.
– То есть… Ты, что, следил за мной?
– И ты даже ни разу не почувствовала. Ты действительно полностью лишилась своих сил.
«Он был так близко к Сейрейтею… Неужели совсем ничего не боится?»
– Недавно я заходил в лабораторию многоуважаемого капитана двенадцатого отряда и нашел там любопытную вещицу, – продолжал Гин дружелюбным тоном.
«Он был не просто близок, он был в самом Сейрейтее! Вот ублюдок!»
– Хочешь взглянуть? – Ичимару улыбнулся, наслаждаясь выражением негодования на ее лице. Из его рукава выскользнула маленькая красная коробочка в форме сердечка, и губы Рукии поневоле искривились.
– Можешь себе представить капитана Куроцучи за разработкой препаратов для любовных встреч?
– Что это такое? – не сдерживая отвращения, воскликнула она.
– Нет-нет, не афродизиак, – покачал головой Ичимару. – Усыпляющий наркотик. Не думал, что капитан двенадцатого отряда доведен до такой степени отчаяния.
В голове Рукии со стремительной быстротой проносились мысли, и когда девушка соединила все с помощью великой силы логики, озарение наконец ее настигло.
– Ты меня усыпил! – обвиняюще закричала она. Гин наклонил голову с таким видом, точно она вручила ему приз за первое место.
– Верно.
– Зачем? Что тебе нужно? У тебя ничего не выйдет, Ичимару!
– Ты еще не знаешь, что мне нужно, и уже говоришь, что ничего не выйдет?
Он откровенно над ней насмехался, но в этом не было ничего нового. Это она сможет пережить. Оказаться в лапах Ичимару так ужасно вовсе не потому, что он любитель бить по чужому самолюбию.
Рукия смутно догадывалась, что крики ей ничего не принесут. Оружия у нее нет. Но это не делает ситуацию безнадежной. Она научилась драться задолго до того, как вошла в Готей. Нужно просто застать Ичимару врасплох.
– Это твое.
Гин распахнул белое хаори и достал из-за пояса ее меч. Рукия не поверила своим глазам, когда он протянул ей катану. Похоже, он ее ни во что не ставит. Но едва рукоять Соде но Шираюки коснулась ее ладони, к девушке сразу вернулись и самомнение, и гордость Кучики.
– Тебе конец, Ичимару, – заявила она, извлекая меч.
– Как драматично. В духе твоего героического друга.
Рукия знала, что не стоит слушать Ичимару. Прежде она часто взвешивала каждое его слово, пытаясь разгадать коварного лиса, и даже верила ему, но не теперь. Пусть чертов предатель горит в аду, а уж билет в те края она ему обеспечит. Сдвинув брови, не выпуская Ичимару из виду ни на секунду, Рукия шагнула вперед.
– Сделаешь еще шаг ко мне навстречу, я решу, что ты в меня влюблена.
Ей в лицо бросилась краска, Рукия мгновенно остановилась, позабыв, что слова жалкого Ичимару ничего не значат. Гин негромко рассмеялся.
– Впрочем, неважно, ты можешь подойти ближе, вот только это не даст тебе никакого преимущества. Рукия-чан, как это глупо с твоей стороны, все равно что бить руками в глухую стену. Но о чем это я, ты ведь всегда любила такие поступки.
Лезвие рассекло воздух. Гин стоял на месте, не шелохнувшись даже, точно острие клинка не просвистело сейчас рядом с его головой. Потрясенная Рукия остановилась, и Ичимару вопросительно поднял бровь.
– Это была атака? Прости, если бы я понял, уклонился бы хотя бы для вида. У тебя и так проблемы с самооценкой. Но скажи, Рукия-чан... Твои навыки в фехтовании канули в Лету вместе с реяцу?
– Черт бы тебя взял! – не сдержалась она.
– Черт меня уже взял и отдал, а сам сбежал не попрощавшись. Будь умной девочкой, прими обстоятельства, в которых ты оказалась.
– Ни за что! – отрезала Рукия. – Я так просто не сдамся.
Ей стало спокойнее от того, что она заявила о своей позиции вслух, но Гин почему-то не впечатлился.
– Ну что же, тогда начнем соревноваться в упрямстве?
Он улыбнулся ей и, не задерживаясь, чтобы услышать ее ответ, вышел из дома. Рукия понять не могла, что это значит. Он вернул ей меч и даже не стал ее запирать. Решительно, он идиот. Думает, что она будет тут сидеть и ждать его? Пусть найдет другую дурочку…
2.
Рукия выбежала на улицу и, тревожно оглядевшись, обнаружила, что Ичимару нигде не видно. Вот и славно: сейчас она направится прямиком в Сейрейтей, а оттуда вернется сюда с ударными силами Готея…
Воодушевленная самой идеей об уничтожении заклятого врага Рукия игнорировала и голос разума, и смутную тревогу, подбирающуюся к сердцу.
А ведь в глубине души она прекрасно понимала, что, что бы она там ни говорила, Ичимару не идиот. Кто угодно, но только не идиот. Но она подумает об этом чуть позже, а пока нужно бежать.
Закатное небо радовало глаз синими и багровыми переливами. Рукии казалось, что кроме неба и видно ничего не было. Странное место, даже поручиться нельзя за то, что это Общество Душ. Рукия взобралась на высокий поросший зеленым мхом холм и взглянула вниз. Сердце ее оборвалось: перед ее глазами было печальное зрелище – глубокий обрыв, которому не видно дна. Рукия приблизилась к самому краю пропасти, чувствуя невероятное отчаяние.
Это смешно. Она никогда не боялась высоты. Черт побери, она любила высоту! Но сейчас она смотрит в бездну, которая отделяет ее от остального мира, и не может шагнуть вперед.
Сбежать отсюда? С ее губ слетел истерический смешок. О, когда-то она ходила чуть ли не по небу, но теперь! Она сорвется вниз и ничего не сможет сделать. Особенно, если ее худшие опасения верны, и это не просто бездна, но и кеккай…
– Ты можешь отойти от края? – зазвучала спокойная речь за ее спиной. – Понятно, что смерть найдет нас всех, но зачем же мчаться ей навстречу.
Рукия стиснула зубы. Ей даже не хотелось поворачиваться. Но сбежать от ненавистного голоса это не помогало.
– Экскурсия удалась? Жаль, что она оказалась короткой, но смею тебя убедить: прекрасная пропасть окружает все это место, так что оставь свои героические мысли о побеге.
Ее руки сжимались в кулаки. Если бы только ей хватило смелости развернуться и ударить его…
– Кстати, превосходное место для того, чтобы скрыться от чужих глаз. Знаешь, как в стихотворении:
Его древний замок рвом окружен,
Крепкие стены из гладких камней.
Башня с дозорной вышкой над ней,
Щели бойниц, парапеты, зубцы,
И всюду готовые к битве бойцы.
Конечно, мой дом не совсем замок, и у тебя всего один боец, но ведь и ты, моя дорогая, не настоящая принцесса…
Рукия, дрожала от негодования. Гин не делал и шага к ней навстречу, он просто разглагольствовал о какой-то ерунде.
– О чем ты бормочешь? – спросила она резко.
– Недавно в Генсее узнал о принципах общения с потенциальными самоубийцами в критических ситуациях. Их надо отвлекать беседой. Вот я и пытаюсь тебя…
– Я не самоубийца! – взорвалась она.
– Ты стоишь на самом краю пропасти, прости мои сомнения…
– Я ненавижу тебя, Ичимару, – выдохнула она.
Он неспешно приблизился, она почувствовала это и повернула к нему лицо.
– Не подходи ко мне…
– Я однажды слышал историю о девушке, которая превратилась в лавр, чтобы сбежать от преследования… – его улыбка стала зловещей. – Это был творческий подход, но броситься в ров? Рукия-чан… Как глупо.
– Я не собираюсь бросаться, просто не подходи!
Рукия лгала. Если он сделает еще хотя бы шаг навстречу, она поневоле отшатнется. Это будет на уровне инстинкта, самого необъяснимого инстинкта – вечного страха перед Ичимару. Ведь она куда меньше боялась смерти.
Ичимару вдруг остановился, так резко, что она вздрогнула всем телом. Из-под ее ног выскальзывали мелкие камешки и падали вниз. Рукия боялась оглянуться и посмотреть, как они летят.
– Рукия-чан.
Один его взгляд станет причиной того, что она сорвется в пропасть. Но зажмуриться ей не позволяла гордость.
– Я думал, что дал тебе понять это в прошлом, – Гин улыбнулся. – Пока я этого не захочу, ты не умрешь.
Он оказался почти вплотную к ней, и у нее словно землю выдернули из-под ног. На мгновенье Рукия ощутила пустоту под ногами и цепкую хватку Ичимару на плечах. Сорвутся вместе…
Она не успела даже вскрикнуть. Ичимару без особых усилий рванул ее на себя, и Рукия упала в его объятья, чувствуя, как от нервного напряжения подкашиваются ноги.
– Убегать ты умеешь лучше всего, – прошептал Гин. – Но не надо меня расстраивать, я становлюсь жестоким, когда теряю терпение…
Рукия резко отстранилась, высвобождаясь, и Ичимару хмыкнул.
– Ты можешь хотя бы выслушать?
Призвав на помощь все свое самообладание, она кивнула.
– Да.
3.
– Скажи мне честно. Ты хочешь надавить на моего брата?
Гин поднял голову, вглядываясь в ее лицо. Рукия сидела на диване, сжавшись в комок. Она все еще была бледной, но казалась почти покорной, хотя трудно было судить о чем-то по замкнутому выражению ее лица.
– Шантажировать его? – протянул Гин. – Нет… Это разве имеет смысл? Не он ли отправил тебя на казнь?
Ее глаза потемнели, то ли от гнева, то ли от боли.
– Он спас мне жизнь, не забыл?
– Помню, – без тени смущения отозвался он. – В любом случае, – нет. То, что ты здесь, не имеет никакого отношения к капитану шестого отряда.
Рукия смотрела недоверчиво, и Гин одарив ее пристальным взглядом медленно добавил:
– Забота о тебе капитана Кучики кажется такой милой. Компенсация за годы пренебрежения? Я чувствую себя немного глупо, такое ощущение, что Шинсо напомнила твоему брату о его сердце, когда чуть его не проткнула…
Ее лицо исказилось от ненависти.
– Да как ты сме…
– О, да брось, – оборвал он ее. – Неужели в тебе не проснулась ни капля радости, когда твой возлюбленный брат так пафосно закрыл тебя от меня? Я боялся, что ты захлебнешься восторгом и обожанием, ведь он наконец-то снизошел до своей сестренки. Пожалуй, тебе стоит больше ценить мое вмешательство в твою жизнь, или благодарность табуирована в клане Кучики?
– Мне не за что тебя благодарить! – Рукия сцепила руки и отвела взгляд, как будто ее убивало смотреть на него. – Ты мерзавец, предатель и убийца!
Гин покачал головой.
– Не понимаю. Пусть я мерзавец. Предатель. Убийца и зачинщик всяческих безобразий. От этого я разве перестал быть идеальным созданием? И уж тем более, почему я становлюсь человеком недостойным благодарности?
Рукия хмуро подумала, что ее ждет не только плен, но и бесконечные моральные пытки. Ни один нормальный человек не выдержит долго рядом с этой змеей.
Когда они возвратились на возвышение, она смогла разглядеть лучше дом Ичимару – достаточно большой, один-единственный дом на равнине, окруженный редкими сливовыми деревьями и яблонями. Не так далеко серебрился пруд, на берегу которого росла плакучая ива.
Что это за место – непонятно, но Рукия была убеждена, что они не покинули Руконгай.
Поразмыслив, она решила до поры до времени не злить Ичимару, и искать способ тихо улизнуть. Надо признать, что Гин пока был в благодушном настроении, если к нему вообще можно отнести такие слова. По крайней мере, он не играл ее разумом и не рубил людей направо и налево с маниакальным блеском в глазах.
Она не сомневалась в том, что Ичимару ее похитил, чтобы начать переговоры с Готеем. Вот только сути этой игры она не понимала. Сейрейтей не простит его, даже если на кону будет жизнь Кучики Рукии.
Гин встал с кресла и ушел в другую комнату. Когда он вернулся, в его руках был сосуд с дымящимся напитком.
– Выпей это, пожалуйста. Ты мне призрака напоминаешь.
Рукия послушно взяла горячий бокал и поднесла его к своим губам. Она почувствовала сильный аромат трав.
Сомнение отразилось в ее глазах, и Гин улыбнулся.
– Не яд. Не наркотик. Пей, не бойся, я бы нашел лучший способ тебя убить. Или подчинить.
Она пригубила бокал потому, что в глубине души признавала правоту его слов. Странный напиток оказался приятным на вкус и очень мягким. Рукия осушила бокал и даже не заметила. Тепло мгновенно разлилось в крови, и девушке казалось, что она освобождается от тяжести, которую носила на сердце последние несколько месяцев.
– Я знаю, что с тобой произошло.
Она послала ему вопросительный взгляд, но не промолвила ни слова.
– Зачем ты вообще вмешалась в эту битву? Ты решила, что сможешь победить капитана Айзена?
– Там был Ичиго, – отозвалась она искренне.
Что-то промелькнуло в лице Гина, точно рябь пробежала по зеркальной глади воды, и тут же исчезло.
– Ты, должно быть, сильно переживаешь, – заметил он, вновь опускаясь в кресло. – Не стоит, Рукия-чан, я тебе помогу.
Ее тело наливалось приятной тяжестью. Рукия еле слышно спросила:
– Что ты мне дал?
– Конечно, не безвозмездно. Хотя… Там посмотрим.
– Что ты мне дал, Ичимару? – повторила она громче.
– Не беспокойся, это совершенно безвредное снотворное. Мне нужно, чтобы ты отдохнула, ты сама на себя не похожа, и это здорово портит мои планы.
– Я не хочу спать… – пробормотала она. – Я хочу домой.
– Домой? Ты только и делала, что сбегала из дома. Много ли людей пыталось тебя там удержать?
Перед ее глазами плясали разноцветные пятна. Рукия как могла боролась со сном.
– Меньше, чем тех, кто пришел за тобой, верно? Твои обожаемые друзья, ради которых ты так опрометчиво пошла в Лас Ночес на рандеву с прошлым. Твой брат… которому я желаю ночных кошмаров до конца его дней. Где они сейчас, Рукия?
Она попыталась встать, но тотчас рухнула обратно. И вдруг почувствовала, как его рука нежно отводит волосы с ее лица.
– Рукия-чан никогда не бывает до конца откровенной с людьми, которых любит. Но я не отношусь к этому разряду людей. Рукия-чан, не просит о помощи… Но мне не нужно просьб. Придется тебе смириться…
Последние его слова едва дошли до ее сознания. Тихий голос Ичимару растворился в окутавшем ее полумраке.
Этот странный человек… Наверно, сошел с ума от одиночества.
Оставив ее мирно спать, Ичимару вышел на крыльцо и взглянул на темнеющее небо. Он был не в восторге от ситуации. Ему вовсе не улыбалось ей помогать, видит бог, это девчонка заслужила быть наказанной на все свои кармические жизни вперед.
К тому же, есть что-то странное в похищении человека для его же блага. И он рискует, сильно рискует…
Но не хочется видеть ее в таком отчаянии. Не виноват же он в том, что любит ее.
4.
Утро принесло Рукии прилив сил. А когда она вышла из дома и увидела безоблачное небо, ей стало еще лучше. Ситуация была странной, но Рукия не чувствовала себя подавленной. Вчера Ичимару словно расставил фигурки на шахматной доске, за которой она поневоле оказалась. И он даже сделал свой ход, позволив ей на мгновенье прочитать его намерения.
Он хочет помочь ей вернуть способности взамен на заступничество перед Готеем. Немного наивно с его стороны, однако не так лишено здравого смысла как кажется. Будучи любимой сестрой главы клана Кучики Рукия могла спокойно обратиться за помощью к своему брату. Влияние последнего не подвергалось сомнению. И хотя Ичимару был отступником и зачинщиком заговора, с учетом того, что Готей как организация перестал существовать, Гина все равно не могут судить по законам военного времени.
Беда для Ичимару состояла в том, что его ненавидели не за то, что он делал или не сделал, а за сам факт его существования. Пожалуй, в экс-руководстве Готея не осталось ни единого лояльного к нему человека. Включая его собственного лейтенанта, то есть бывшего лейтенанта, и его единственного друга. Бывшего друга.
В любом случае это не повод для переживаний Рукии, она Ичимару ничего не обещала.
– Доброе утро, – негромкий голос прервал ее размышления. Рукия обернулась и увидела, как Гин выходит из-за высокого дерева.
– Мы в Руконгае? – спросила она сухо.
– Хорошие манеры должны прививаться с детства, все больше в этом убеждаюсь.
– Оставь свои убеждения при себе. Мы в Руконгае?
– Это имеет значение? Что бы я тебе ни сказал: Уэко Мундо или Сейрейтей, Руконгай или Генсей, сейчас ты в мире Ичимару Гина, это единственное, что тебя должно волновать.
– Звучит воистину угрожающе, – пробормотала она, вглядываясь за горизонт.
– Тебе, может, это покажется неправдоподобным, но сейчас ты в безопасности больше, чем когда бы то ни было.
Она невольно следила за тем, как край его хаори колышется на ветру. Странно было видеть Ичимару в такой домашней обстановке.
– Рукия-чан больше не хочет бежать?
– А ты меня отпустишь? – мгновенно оживилась она.
– Почему нет… Если назовешь мне хоть одну причину для этого.
– Мне здесь не место.
– Это не причина, – выдохнул он. – Это неизвестно чем подкрепленный вывод.
– Я должна быть рядом с братом!
– Кто тебе это сказал?
– Ты преступник!
– А, мы снова перешли на личности… Впрочем, я все равно не вижу связи.
Рукия шагнула к нему, глядя на его лицо в ярком дневном свете.
– А причина быть здесь у меня есть? – понизив голос, спросила она.
– Разумеется.
– Неужели? И в чем же она, а, Ичимару?
– Она проста и лежит на поверхности. Ты должна быть здесь потому, что я этого хочу.
Ее глаза сузились, как у сердитой кошки.
– Допустим, я не могу на тебя напасть потому, что не знаю, как отсюда выбраться…
– Может потому, что ты все равно не можешь победить? – ввернул он, но она оставила его слова без внимания.
– … но почему ты решил, что чего-то от меня добьешься?
– Я рассчитываю на твое благоразумие, – пожал он плечами. – И не надо на меня смотреть так, словно я собираюсь бросить тебя в колодец. Я отпущу тебя, когда к тебе вернется сила. Не раньше.
– Зачем тебе это надо?!
– Зачем? Даже будучи шинигами ты не могла себя защитить. Страшно представить, что будет теперь. Но я уже насмотрелся душераздирающих сцен на всю жизнь вперед, поэтому и решил вмешаться.
– Знаешь, это смешно, – пробормотала она. – Думаешь, я поверю, что ты хочешь защитить меня? Мне от тебя одного и нужна защита… Тем более, я все равно не буду участвовать в битвах теперь…
– О, еще как будешь, – возразил он уверенно. – Как только жизнь тех невразумительных личностей, которых ты зовешь друзьями, вновь повиснет на волоске, ты возьмешься за меч, даже если у тебя не будет надежды на шикай. А меня в этот момент может не оказаться рядом.
Рукия смотрела на него, не веря своим ушам. Она не понимала, как человек может быть настолько лживым. И главное – зачем ему нужно говорить ей такое, ведь он не мог не понимать, что она ему не верит. Иногда в разговоре с Ичимару хотелось заткнуть уши и затопать ногами, чтобы не слышать абсурда.
Ей и сейчас показалось подавляющим такое его обращение, но она не стала срываться на крик, это все равно бессмысленно.
Да уж, после всего, что ей пришлось пережить, заточение наедине с Ичимару Гином казалось самым тяжелым испытанием. Их борьба, возможно, только начиналась, а Рукия не знала, как себя вести.
И еще неизвестно через что он собирается ее провести.
– Я хочу есть, – сказала она вдруг. Гин улыбнулся ей, точно отвлекаясь от своих мыслей, и Рукия нахмурилась. – Сколько мне придется выслушать остроумных замечаний для того, чтобы ты меня покормил?
– Лишь одно философское: просящего да услышат. Идем.
5.
Рукия смотрела на предложенную ей еду и чувствовала, как в ней пробуждается ирония.
– Ичимару, ты живешь на сухофруктах и консервантах? – спросила она сладким голосом. – Тогда ты точно не протянешь до того момента, когда тебя придут убивать.
– Кто? – Гин улыбнулся, разливая чай.
– За эту честь люди дерутся, – Рукия скептически посмотрела на маленькое блюдце перед собой. – Ты выживаешь на одной хурме?
– Рукия-чан, не жалуйся. Если будешь хорошо себя вести, я свожу тебя в итальянский ресторан, а пока раздели со мной эту скромную трапезу.
Рукия вовсе не хотела жаловаться, но просто не смогла удержаться. С другой стороны, она понимала, что не стоит дразнить Ичимару, пока он проявляет такое великодушное к ней отношение. С позиции тюремщика, конечно.
– Все же лучше, чем Руконгай, – заметила она покладисто и взяла чашку с рисом.
– Не лестное сравнение. Если моя память меня не подводит, там еду приходилось добывать по кусочкам.
– А потом снова делить на кусочки, чтобы хватило всем… – задумчиво отозвалась она.
– Такого не помню.
– Ты меня не удивил.
– Забавно, – пробормотал Ичимару, не обращая внимания на колкость. – Иногда мне казалось, что в Руконгае даже яблоки не растут на деревьях.
– Просто их обрывали раньше, чем ты мог до них добраться.
– Такие же наглые девчонки как ты. Рукия-чан, наверно, провела свою жизнь на деревьях.
– Что-то вроде…
«Молодец, Рукия, – прозвучал довольный голос в ее голове. – И у Ичимару есть слабости, видно он и впрямь заскучал без общества… Ну что же, если эта болтовня поможет усыпить его бдительность…»
Чувствуя свое неоспоримое превосходство, она потянулась к тарелке с орехами и наткнулась на пальцы Ичимару.
– О, прости, – тотчас отдернув руку, пробормотала Рукия.
– Ты такая милая, что у меня на душе неспокойно, – заметил Гин, пододвигая к ней тарелку.
– О чем ты говоришь? – как можно более невинным тоном осведомилась она.
– Как-то ты подозрительно быстро смирилась со своей судьбой.
– Дело не в том.
Рукия со странной решимостью взглянула ему в глаза.
– Если ты и правда хочешь помочь мне… Это было бы замечательно.
Она едва не поперхнулась собственными словами, и в ней взбунтовались все худшие черты характера. То, что Гин смотрел на нее взглядом «вижу-женское-коварство-насквозь», вовсе не помогало.
Рукия тревожно наблюдала, как он подносит к губам пиалу, делает глоток и вновь переводит на нее взгляд. Сдерживая дрожь, она призвала на помощь все свое актерское мастерство, которое когда-то оттачивала в Каракуре.
– Ичимару… Можно спросить?
– Прошу.
– Почему… я?
– Почему ты что? – негромко произнес он. Голос его был мягок, но Рукии показалось, что под нею закачался пол. Кого она вздумала обманывать…
– Почему ты меня сюда привел? – громче спросила она, пытаясь развеять собственную тревогу. – И почему ты хочешь мне помочь?
– Ты сама ответила. Ты здесь потому, что я хочу тебе помочь. Я этого хочу потому, что мне не нравится мысль о твоей смерти.
– Но… почему?
– Потому что я в определенном смысле тобой дорожу.
– Хочешь, чтобы я тебе помогла, – подсказала она ему ненавязчиво и чуть склонила голову, пытаясь вновь поймать его взгляд.
– Ну, если ты это так называешь… – Гин поставил пиалу на стол. Похоже, ее вкрадчивый тон начинал его забавлять.
– Я… могу попробовать, – с воодушевлением проговорила Рукия. – Ты не в таком уж плохом положении. Я могу поговорить с братом.
– Каким образом в нашем разговоре возник твой брат?
– Он сильнее, чем я, его послушают… Когда речь шла об Улькиорре…
– Вспомнил.
Рукия вздрогнула и тут же нахмурилась.
– Извини?
– Этот тон, – Гин хмыкнул. – Ты меня сейчас предлагала спасти от ужасной судьбы, как я понимаю? Вот я и думал, кого ты мне напоминаешь с таким ужасающим выражением сострадания на лице, которое тебе, маленькая лицемерка, совсем не идет.
Ее лицо залила краска гнева, но она попыталась взять себя в руки.
– Ичимару, я не совсем понимаю…
– Иноуэ Орихиме, твоя подруга, да?
– Накама, – оборвала она его. От очаровательного щебетания не осталось и воспоминания.
– Ты говорила точь-в-точь как она. О, Рукия-чан, не бери пример с людей, в которых даже неправильность… какая-то чересчур правильная.
– Не смей говорить о ней плохо! – Рукия вскочила, едва не опрокинув чайный столик. Она пока не успела сообразить, оскорбили ли Орихиме или нет, впрочем, одной насмешки в голосе Гина хватило.
– Прекрасно, прекрасно, теперь ты больше похожа на себя… – кивнул Гин. – Моя Рукия вряд ли предложила бы меня спасти.
– Я вовсе не…
– Не поддаешься на провокации? – подсказал добрый Гин.
– У тебя нет права говорить, как я должна себя вести! – отрезала она запальчиво. – Ты меня совсем не знаешь!
Гин снова взял пиалу в ладони и задумчиво заговорил:
– Ты из Инузури, твою сестру звали Хисана, в детстве ты любила командовать мужчинами, с возрастом эта пагубная привычка не исчезла, ты дружишь с Абараи-куном, была влюблена в лейтенанта Шибу, у тебя самый красивый меч в Обществе Душ, ты любишь рисовать, ты боготворишь брата, ты боишься меня. Ты выбрала одиночество, так как страшишься потерь. Ты эгоист, прикрывающийся альтруизмом. Ты никогда никого не целовала. Не умеешь выбирать, и вкус оставляет желать лучшего. Любишь скрещивать руки на груди, кстати, эту привычку я подхватил у тебя. Характер у тебя достаточно неуравновешенный, поэтому ты стараешься его скрывать. А, ну я еще мог бы сказать о связи с Куросаки-куном, но не хотелось бы использовать этого мальчишку как характеристику твоей личности.
Медленно Рукия села на свое место. Гин спокойно пил чай.
– Не знаю, за какие слова из этого списка ты больше всего заслуживаешь хорошего удара, – пробормотала она.
– А где я промахнулся?
Ответить ей было нечего, и она занялась созерцанием чая в своей пиале. Гин ее слегка огорошил переходом от иронии к абсолютно серьезному тону. И хуже всего то, что он без запинки выдал все то, что другие не смогли бы рассказать о ней и за час.
– Кстати, твоя подруга преподнесла сюрприз всем нам, – насмешливо заметил Гин. – Как же ты ее не отлучила от своего общества за столь чудовищную любовную связь?
– Я тебя предупреждаю, Ичимару, – сквозь зубы произнесла Рукия. – Обо мне говори что угодно, о ней и заикаться не смей. Она стоит десяти таких как ты.
– До чего же удручающая, неправдоподобная привязанность, – отметил Гин. – Когда я слышу подобное от людей, мне кажется, что они хотят самих себя убедить в своих светлых бескорыстных чувствах. Особенно, если это две дамы на сердце одного короля…
В ее глазах мелькнула тень недоумения, и Гин фыркнул.
– Она тебя ревновала, ты этого не знала? И к Куросаки Ичиго, вашим отношениям с ним, и к той дружбе, которая могла бы быть между нею и тобой… Ведь из-за этой ревности бедная девочка не могла тебе открыться до конца, а ты, моя дорогая, так непроницательна… Впрочем, ладно. Надеюсь, не будет проблем с обсуждением Улькиорры?
– Он хороший человек, – произнесла Рукия без запинки. – И можешь даже не пытаться убеждать меня в обратном.
Она помнила, как он спас Орихиме в последней битве, и этого хватило, чтобы она поверила ему. Позже она с Иноуэ просила Бьякую о помощи, и Рукии казалось, что ничего более правильного, чем заступничество за арранкара, она еще не делала в своей жизни.
– А что? – голос Гина оторвал ее от воспоминаний. – Боишься, что твоя слепая преданность подруге и ее вспыхнувшей страсти поколеблется от слов жалкого меня? Боишься того, что его любовь к ней перестанет казаться такой искренней?
– Улькиорра ее полюбил за то, что она стала его светом, – суровый голос Рукии убил романтику, заложенную в фразе, на корню. – Он сам так говорил.
– Я сейчас заплачу. Дал бы обет суточного молчания за возможность присутствовать, когда он говорил такую ерунду.
Рукия удивленно на него посмотрела.
– О чем ты?
– Улькиорра всегда любил окрашивать фразы чем-то ярко драматичным, – фыркнул Гин. – Эта девушка задела его не потому, что стала его светом, а потому что открыла глаза. Разные вещи.
– Не понимаю…
– Чего же тут непонятного? Мир и люди вокруг тебя – это то, что объективно существует. Думаешь, солнца не было до того, как Улькиорра его разглядел? Не мир поменялся, а призма его восприятия.
– Думаешь, сначала он полюбил ее и потом иначе взглянул на жизнь?
– Вот именно. Он не из тех людей, которые проникаются светлыми идеями и впоследствии влюбляются в их проповедника.
– И… – медленно проговорила Рукия.
– И любить можно кого угодно.
Это немножко подрывало ее жизненные устои. Рукия мысленно подивилась тому, куда зашла их беседа. Она чувствовала, что категорически не согласна с Ичимару, но не могла придумать, в чем именно.
– Мне нравится, как сейчас выглядят твои волосы, – сказал вдруг Гин.
– Это… – Рукия невольно поднесла руку к блестящим прядям, спускающимся ниже плеч, и тут же сердито отмахнулась. – Это не очень-то удобно… С короткими было лучше. Не представляю, как женщины каждый день справляются с длинными волосами.
– Мне кажется, оно того стоит. Ты красива.
Она проигнорировала комплимент и пробормотала:
– Может, мне собирать волосы, как делает лейтенант Исе.
Трудно было поверить, что они заговорили о прическе, с другой стороны, ситуация в целом была абсурдной.
– Может, как у капитана Уноханы? – Гин тонко улыбнулся. – Во времена Академии она носила стандартную косу, однако как-то раз один глупый студент дернул ее за косичку потехи ради. Студента, конечно, потом откачали, но наша капитан Унохана, будучи образцом милосердия стала носить косичку спереди, чтобы другие шутники не пали жертвой ее ясных глаз и реяцу. Не то, чтобы это требовалось…
– Неправда! – воскликнула Рукия в ужасе.
– Секретная информация, Рукия-чан. Тебе ведь можно доверять?
– Откуда ты знаешь?
– От капитана Киораку, – пожал плечами Гин.
– Тогда это точно не секрет, – убежденно проговорила Рукия.
– Не будь такой нехорошей.
– Не верю, что капитан Унохана могла напасть на студента.
– При том, что ты сама несдержанна сверх меры?
– Но капитан Унохана!..
– Так и она когда-то была молода. Еще студенткой она обставляла главнокомандующего в кендо. И в Академии была просто грозой других студентов. Намного позже она стала такой спокойной и невозмутимой. Кстати, твой уважаемый брат тоже не всегда был ледяным изваянием. Но истории о нем я лучше приберегу на другой раз.
– Что ты можешь знать о моем брате? – с чопорным видом бросила она и тут же испугалась, что он сейчас выдаст еще и подробный список фактов о Бьякуе.
– Например, то, что он иногда становится досадной помехой.
Она ничего не ответила, хотя было видно, как она сердита.
– Рукия-чан, я хочу взглянуть на тебя в деле, – проговорил Гин поднимаясь. Он улыбнулся, глядя на ее макушку. – Можешь отомстить мне за все насмешки над великим благородным родом Кучики.
Название: Связанные
Фандом: Bleach
Дисклеймер: отказываюсь от прав на вселенную и персонажей. Стихи, представленные в тексте, принадлежат разным авторам
Предупреждение: OOC, AU.
Рейтинг: R
Пейринг: Гин/Рукия
читать дальше
Связанные
Ты говоришь, что нет любви во мне.
Но разве я, ведя войну с тобою,
Не на твоей воюю стороне
И не сдаю оружия без боя?
У. Шекспир
Но разве я, ведя войну с тобою,
Не на твоей воюю стороне
И не сдаю оружия без боя?
У. Шекспир
…И вот она здесь.
Фальшивое солнце выкрасило пески Уэко Мундо в кроваво-розовый цвет. Столько времени прошло с конца войны, а создающая свет иллюзия Айзена, так и не рассеялась, точно заклинило что-то в устройстве купола Лас Ночес. Странные метаморфозы произошли с этим миром, он стал безжизненным, даже больше, чем прежде.
И сам Лас Ночес сейчас напоминал замок с привидениями, а, впрочем, даже призраков здесь не было.
Потрясение трех миров изменило течение духовной силы. Все стало иначе, и было ли возможно возвращение к старым порядкам никто не мог сказать с уверенностью.
Изменилось все.
Рукия не выпускала рукояти Соде но Шираюки, но кажется, осторожность была напрасной. Неприятное чувство, что здесь она абсолютно одна, не покидало. Опять разочарование…
Значит вот, что чувствуешь, когда гонишься за призраками. Особенно если они не хотят, чтобы ты их догнала.
Убегать ты умеешь лучше всего.
Испытывая досаду, она оглядела разрушенные башни, которые не так давно мечтала никогда больше не видеть. Словно тысячи лет прошли с тех битв. А для нее действительно минула вечность. В какой-то момент она перестала себя узнавать, и все из-за кого?..
Осторожнее, Рукия-чан. Мое сердце – сомнительный подарок, а твое никогда не могло выдержать моих игр.
Что же это такое… Иногда казалось, что он так близко, стоит лишь повернуться – и увидишь его снова. Минуты, проведенные рядом с ним, врезались в ее память.
Догонять человека, от которого прежде она всегда убегала… У судьбы какое-то нездоровое чувство юмора.
Но что она ни отдала бы за то, чтобы увидеть его снова.
Человека, который уничтожил ее.
Человека, который ее спас.
1.
Самые страшные люди – мазохисты с манией величия.
Ичимару Гин
Ичимару Гин
Растущий на пологом холме ковыль мерно колыхался от слабых порывов ветра. В этих местах земля почти высохла, однако и на пустыре есть жизнь, и суровая красота этого места была очевидной в лучах золотистого солнца.
Рукии не удавалось этого понять, ей казалось, что скоро последние клочки травы тоже обратятся в пыль, и все вокруг приобретет по-настоящему унылый вид.
Осознание того, что и Общество Душ подвержено влиянию времени, всегда приводило ее в легкое смущение. Неужели однажды и этот мир выцветет, высохнет и разлетится прахом? Недавние события показали, что нет ничего непоколебимого.
Система, служившая опорой шинигами тысячи лет, рухнула, отряды понесли невосполнимый урон. И теперь Сейрейтей стал тайной за семью замками, туда невозможно было попасть. Бывшие капитаны не без оснований полагали, что вести о шатком положении центра породят массовые волнения среди руконгайцев.
Каракура тоже значительно пострадала, как ни пытались шинигами ее защитить. А взрыв энергии в последней битве вызвал скачок в эволюции духовных частиц всех измерений. Рукия не сомневалась в том, что пошатнулось состояние даже Дворца, и все-таки хуже всего пришлось Обществу Душ.
«Мир устроен так, что его может разрушить один-единственный человек. А для спасения его одного человека недостаточно…»
Тряхнув головой, словно пытаясь прогнать непривычные мысли, Рукия сцепила руки в замок и опустила подбородок на колени. В последнее время она часто думала о странных вещах, и порой ей даже хотелось закрыться от собственных мыслей.
Война была окончена. Цену победы не обсуждали. И хотя Рукии хотелось думать, что она принесла жертву ради спасения Сейрейтея, в глубине души она признавала, что пошла на поводу у собственного безрассудства, а вовсе не действовала разумно.
В последней битве она лишилась своих сил. Их словно стерли в одно мгновенье, это трудно было даже сравнить с тем злополучным гигаем Урахары. Всему виной был релиз Хогьеку, впрочем, это уже не было важным.
Рукия ждала: время и духовная среда должны были вернуть ее реяцу на прежний уровень. Но этого не происходило. Ей не смогла помочь даже Орихиме.
Прежде Рукия сильно не задумывалась о том, как важна для нее сила шинигами. Теперь же она чувствовала себя так, словно от нее осталась только половина.
Ведь это была ее сила, ее связь с занпакто, ее сущность! Лишиться всего этого было так больно!
Ей хотелось убежать от проницательного взгляда Бьякуи. Рано или поздно брат задаст ей вопрос, на который придется ответить правду. Сейчас у него другие заботы, нужно восстанавливать Сейрейтей, и у нее есть немного времени…
Теперь она все чаще уходила в Руконгай, чтобы побыть в одиночестве и подумать о том, как все вернуть. Ей казалось, что лишь самостоятельно она справится. Но дни шли, и ничего не менялось, и Рукия все сильнее погружалась в отчаяние.
Сегодня она сидела на излюбленном холме: в любимой темно-синей юкате; меч лежал на траве, довольно далеко, и Рукия ловила себя на мысли, что сейчас она совсем непохожа на шинигами.
С кем ей поговорить? В Сейрейтее никто не столкнулся с подобным.
Урахара? Нет. Ичиго прав: он из тех людей, которые приходят на помощь друзьям, не дожидаясь их просьб. Если бы он знал, что делать, он бы давно сказал.
Исида? Он прошел через такое, но для него помощь пришла извне.
Ичиго?
На секунду в ее памяти промелькнуло лицо друга. Ичиго столько пережил…
«Я не могу повесить это на друзей… Пусть не думают, что мне плохо. Сейчас мы все заслужили передышку. Особенно он…»
Ситуация вовсе не критичная – пострадать может только она одна. Как только улягутся страсти, она обратится за помощью к…
Рукия еле слышно вздохнула. К кому? Все это тщетные надежды.
День уже перевалил на вторую половину, и от щедрого солнца воздух был необычайно теплым. Рукия прилегла на нагретую землю и стала смотреть в яркое голубое небо. Она глушила тревогу в себе как могла, и лишь ночью страх становился пронзительным, настолько ощутимым, что она едва сдерживала себя от порыва вскочить с футона и броситься в комнату Бьякуи. Но нет, это невозможно, только не брат. Она и так доставила ему слишком много проблем. Стыдно так бояться того всего лишь, что она лишилась способностей, когда другие рисковали жизнью.
Девушка сделала глубокий вдох и вдруг ощутила, что к запаху земли и травы примешался сладкий едва уловимый аромат. Если бы она не знала так хорошо это место, могла бы подумать, что здесь неподалеку растут цветы.
Внезапно эта мысль показалась ей неважной. Ею овладела приятная дремота, и Рукия прикрыла глаза, наслаждаясь лучами солнца на лице. А ветер пел свою колыбельную, и Рукия улыбнулась, невольно вспомнив отрывки детских песен, которые она не могла выучить целиком, ведь некому было ее учить. На какой-то момент ей даже показалось, что она слышит отголоски разговоров с друзьями, с которыми она провела детство. Она уже была в полузабытьи, когда шелест ветра перекрыл вкрадчивый голос, прозвучавший совсем рядом:
– Так просто, что совсем неинтересно…
Рукия так давно не слышала этот голос, что с трудом его узнала. Но даже смутная тревога не помогла ей проснуться.
Сознание возвращалось вместе с пульсирующей болью в висках. Стискивая зубы от неприятного ощущения, Рукия с трудом открыла глаза. Она лежала на широкой кровати в незнакомой комнате. В полумраке ей удалось разглядеть светлые стены и потолок. Чей это дом?
Рукия села на кровати, тревожно озираясь. Кто-то из руконгайцев нашел ее и принес сюда. Не может быть. Где она оказалась? И почему спала так крепко?
Ругая себя за беспечность, она вскочила и бросилась к выходу. Неприятностей ей не хватало. Но не успела Рукия коснуться седзи, как они плавно отъехали в сторону, впуская в комнату вечерний свет и высокого человека в белом хаори. Сощурившись на секунду, Рукия отступила, едва дыша. Если глаза не обманывали ее, и она видит того, кого видит, ситуация ужасна настолько, насколько это вообще возможно.
– Уходишь? – раздался насмешливый голос.
Ичимару Гин задвинул седзи, и в комнате вновь воцарился полумрак.
Сердце Рукии бешено колотилось, и лишь теперь она вспомнила, что на грани яви и сна ей почудилось, что рядом Ичимару.
Выходит, это была не иллюзия… Это очень плохо.
– Ты… – выдохнула она.
Гин был в белом, и это так ярко ей напомнило об арранкарах и войне, что возмущение попросту затопило ее. Из всех предателей, виновных в произошедшем, этот больше всего заслуживал наказания!
– Как ты меня нашел? – спросила она резко.
– Я никогда тебя не терял, – отозвался он и вдруг сделал скорбное лицо. – Рукия-чан… Мне тебя так жалко. Каково это вновь чувствовать себя бессильной? Как возвращение старого кошмара, да?
«Он знает».
Страх леденил ее кровь. Отчаянное положение – Ичимару ведь не станет ее щадить. И ей даже нечего ему противопоставить. Как и всегда, впрочем…
– Ты была такая грустная там на холме. Я много раз видел, как ты приходишь туда, но решил, что раз тебе нравится страдать в одиночку, не стоит скрашивать твое исполненное жалости к себе времяпрепровождение моим обществом.
Звучание его голоса еще не растворилось в тишине, когда окаменевшая Рукия прошептала:
– Ты там был не впервые?
– Именно.
– То есть… Ты, что, следил за мной?
– И ты даже ни разу не почувствовала. Ты действительно полностью лишилась своих сил.
«Он был так близко к Сейрейтею… Неужели совсем ничего не боится?»
– Недавно я заходил в лабораторию многоуважаемого капитана двенадцатого отряда и нашел там любопытную вещицу, – продолжал Гин дружелюбным тоном.
«Он был не просто близок, он был в самом Сейрейтее! Вот ублюдок!»
– Хочешь взглянуть? – Ичимару улыбнулся, наслаждаясь выражением негодования на ее лице. Из его рукава выскользнула маленькая красная коробочка в форме сердечка, и губы Рукии поневоле искривились.
– Можешь себе представить капитана Куроцучи за разработкой препаратов для любовных встреч?
– Что это такое? – не сдерживая отвращения, воскликнула она.
– Нет-нет, не афродизиак, – покачал головой Ичимару. – Усыпляющий наркотик. Не думал, что капитан двенадцатого отряда доведен до такой степени отчаяния.
В голове Рукии со стремительной быстротой проносились мысли, и когда девушка соединила все с помощью великой силы логики, озарение наконец ее настигло.
– Ты меня усыпил! – обвиняюще закричала она. Гин наклонил голову с таким видом, точно она вручила ему приз за первое место.
– Верно.
– Зачем? Что тебе нужно? У тебя ничего не выйдет, Ичимару!
– Ты еще не знаешь, что мне нужно, и уже говоришь, что ничего не выйдет?
Он откровенно над ней насмехался, но в этом не было ничего нового. Это она сможет пережить. Оказаться в лапах Ичимару так ужасно вовсе не потому, что он любитель бить по чужому самолюбию.
Рукия смутно догадывалась, что крики ей ничего не принесут. Оружия у нее нет. Но это не делает ситуацию безнадежной. Она научилась драться задолго до того, как вошла в Готей. Нужно просто застать Ичимару врасплох.
– Это твое.
Гин распахнул белое хаори и достал из-за пояса ее меч. Рукия не поверила своим глазам, когда он протянул ей катану. Похоже, он ее ни во что не ставит. Но едва рукоять Соде но Шираюки коснулась ее ладони, к девушке сразу вернулись и самомнение, и гордость Кучики.
– Тебе конец, Ичимару, – заявила она, извлекая меч.
– Как драматично. В духе твоего героического друга.
Рукия знала, что не стоит слушать Ичимару. Прежде она часто взвешивала каждое его слово, пытаясь разгадать коварного лиса, и даже верила ему, но не теперь. Пусть чертов предатель горит в аду, а уж билет в те края она ему обеспечит. Сдвинув брови, не выпуская Ичимару из виду ни на секунду, Рукия шагнула вперед.
– Сделаешь еще шаг ко мне навстречу, я решу, что ты в меня влюблена.
Ей в лицо бросилась краска, Рукия мгновенно остановилась, позабыв, что слова жалкого Ичимару ничего не значат. Гин негромко рассмеялся.
– Впрочем, неважно, ты можешь подойти ближе, вот только это не даст тебе никакого преимущества. Рукия-чан, как это глупо с твоей стороны, все равно что бить руками в глухую стену. Но о чем это я, ты ведь всегда любила такие поступки.
Лезвие рассекло воздух. Гин стоял на месте, не шелохнувшись даже, точно острие клинка не просвистело сейчас рядом с его головой. Потрясенная Рукия остановилась, и Ичимару вопросительно поднял бровь.
– Это была атака? Прости, если бы я понял, уклонился бы хотя бы для вида. У тебя и так проблемы с самооценкой. Но скажи, Рукия-чан... Твои навыки в фехтовании канули в Лету вместе с реяцу?
– Черт бы тебя взял! – не сдержалась она.
– Черт меня уже взял и отдал, а сам сбежал не попрощавшись. Будь умной девочкой, прими обстоятельства, в которых ты оказалась.
– Ни за что! – отрезала Рукия. – Я так просто не сдамся.
Ей стало спокойнее от того, что она заявила о своей позиции вслух, но Гин почему-то не впечатлился.
– Ну что же, тогда начнем соревноваться в упрямстве?
Он улыбнулся ей и, не задерживаясь, чтобы услышать ее ответ, вышел из дома. Рукия понять не могла, что это значит. Он вернул ей меч и даже не стал ее запирать. Решительно, он идиот. Думает, что она будет тут сидеть и ждать его? Пусть найдет другую дурочку…
2.
Глуп тот учитель, который передает все знания своему ученику.
Айзен Соске
Айзен Соске
Рукия выбежала на улицу и, тревожно оглядевшись, обнаружила, что Ичимару нигде не видно. Вот и славно: сейчас она направится прямиком в Сейрейтей, а оттуда вернется сюда с ударными силами Готея…
Воодушевленная самой идеей об уничтожении заклятого врага Рукия игнорировала и голос разума, и смутную тревогу, подбирающуюся к сердцу.
А ведь в глубине души она прекрасно понимала, что, что бы она там ни говорила, Ичимару не идиот. Кто угодно, но только не идиот. Но она подумает об этом чуть позже, а пока нужно бежать.
Закатное небо радовало глаз синими и багровыми переливами. Рукии казалось, что кроме неба и видно ничего не было. Странное место, даже поручиться нельзя за то, что это Общество Душ. Рукия взобралась на высокий поросший зеленым мхом холм и взглянула вниз. Сердце ее оборвалось: перед ее глазами было печальное зрелище – глубокий обрыв, которому не видно дна. Рукия приблизилась к самому краю пропасти, чувствуя невероятное отчаяние.
Это смешно. Она никогда не боялась высоты. Черт побери, она любила высоту! Но сейчас она смотрит в бездну, которая отделяет ее от остального мира, и не может шагнуть вперед.
Сбежать отсюда? С ее губ слетел истерический смешок. О, когда-то она ходила чуть ли не по небу, но теперь! Она сорвется вниз и ничего не сможет сделать. Особенно, если ее худшие опасения верны, и это не просто бездна, но и кеккай…
– Ты можешь отойти от края? – зазвучала спокойная речь за ее спиной. – Понятно, что смерть найдет нас всех, но зачем же мчаться ей навстречу.
Рукия стиснула зубы. Ей даже не хотелось поворачиваться. Но сбежать от ненавистного голоса это не помогало.
– Экскурсия удалась? Жаль, что она оказалась короткой, но смею тебя убедить: прекрасная пропасть окружает все это место, так что оставь свои героические мысли о побеге.
Ее руки сжимались в кулаки. Если бы только ей хватило смелости развернуться и ударить его…
– Кстати, превосходное место для того, чтобы скрыться от чужих глаз. Знаешь, как в стихотворении:
Его древний замок рвом окружен,
Крепкие стены из гладких камней.
Башня с дозорной вышкой над ней,
Щели бойниц, парапеты, зубцы,
И всюду готовые к битве бойцы.
Конечно, мой дом не совсем замок, и у тебя всего один боец, но ведь и ты, моя дорогая, не настоящая принцесса…
Рукия, дрожала от негодования. Гин не делал и шага к ней навстречу, он просто разглагольствовал о какой-то ерунде.
– О чем ты бормочешь? – спросила она резко.
– Недавно в Генсее узнал о принципах общения с потенциальными самоубийцами в критических ситуациях. Их надо отвлекать беседой. Вот я и пытаюсь тебя…
– Я не самоубийца! – взорвалась она.
– Ты стоишь на самом краю пропасти, прости мои сомнения…
– Я ненавижу тебя, Ичимару, – выдохнула она.
Он неспешно приблизился, она почувствовала это и повернула к нему лицо.
– Не подходи ко мне…
– Я однажды слышал историю о девушке, которая превратилась в лавр, чтобы сбежать от преследования… – его улыбка стала зловещей. – Это был творческий подход, но броситься в ров? Рукия-чан… Как глупо.
– Я не собираюсь бросаться, просто не подходи!
Рукия лгала. Если он сделает еще хотя бы шаг навстречу, она поневоле отшатнется. Это будет на уровне инстинкта, самого необъяснимого инстинкта – вечного страха перед Ичимару. Ведь она куда меньше боялась смерти.
Ичимару вдруг остановился, так резко, что она вздрогнула всем телом. Из-под ее ног выскальзывали мелкие камешки и падали вниз. Рукия боялась оглянуться и посмотреть, как они летят.
– Рукия-чан.
Один его взгляд станет причиной того, что она сорвется в пропасть. Но зажмуриться ей не позволяла гордость.
– Я думал, что дал тебе понять это в прошлом, – Гин улыбнулся. – Пока я этого не захочу, ты не умрешь.
Он оказался почти вплотную к ней, и у нее словно землю выдернули из-под ног. На мгновенье Рукия ощутила пустоту под ногами и цепкую хватку Ичимару на плечах. Сорвутся вместе…
Она не успела даже вскрикнуть. Ичимару без особых усилий рванул ее на себя, и Рукия упала в его объятья, чувствуя, как от нервного напряжения подкашиваются ноги.
– Убегать ты умеешь лучше всего, – прошептал Гин. – Но не надо меня расстраивать, я становлюсь жестоким, когда теряю терпение…
Рукия резко отстранилась, высвобождаясь, и Ичимару хмыкнул.
– Ты можешь хотя бы выслушать?
Призвав на помощь все свое самообладание, она кивнула.
– Да.
3.
Судить человека нужно не по его поступкам, а по тому, что скрыто за его поступками.
Ичимару Гин
Ичимару Гин
– Скажи мне честно. Ты хочешь надавить на моего брата?
Гин поднял голову, вглядываясь в ее лицо. Рукия сидела на диване, сжавшись в комок. Она все еще была бледной, но казалась почти покорной, хотя трудно было судить о чем-то по замкнутому выражению ее лица.
– Шантажировать его? – протянул Гин. – Нет… Это разве имеет смысл? Не он ли отправил тебя на казнь?
Ее глаза потемнели, то ли от гнева, то ли от боли.
– Он спас мне жизнь, не забыл?
– Помню, – без тени смущения отозвался он. – В любом случае, – нет. То, что ты здесь, не имеет никакого отношения к капитану шестого отряда.
Рукия смотрела недоверчиво, и Гин одарив ее пристальным взглядом медленно добавил:
– Забота о тебе капитана Кучики кажется такой милой. Компенсация за годы пренебрежения? Я чувствую себя немного глупо, такое ощущение, что Шинсо напомнила твоему брату о его сердце, когда чуть его не проткнула…
Ее лицо исказилось от ненависти.
– Да как ты сме…
– О, да брось, – оборвал он ее. – Неужели в тебе не проснулась ни капля радости, когда твой возлюбленный брат так пафосно закрыл тебя от меня? Я боялся, что ты захлебнешься восторгом и обожанием, ведь он наконец-то снизошел до своей сестренки. Пожалуй, тебе стоит больше ценить мое вмешательство в твою жизнь, или благодарность табуирована в клане Кучики?
– Мне не за что тебя благодарить! – Рукия сцепила руки и отвела взгляд, как будто ее убивало смотреть на него. – Ты мерзавец, предатель и убийца!
Гин покачал головой.
– Не понимаю. Пусть я мерзавец. Предатель. Убийца и зачинщик всяческих безобразий. От этого я разве перестал быть идеальным созданием? И уж тем более, почему я становлюсь человеком недостойным благодарности?
Рукия хмуро подумала, что ее ждет не только плен, но и бесконечные моральные пытки. Ни один нормальный человек не выдержит долго рядом с этой змеей.
Когда они возвратились на возвышение, она смогла разглядеть лучше дом Ичимару – достаточно большой, один-единственный дом на равнине, окруженный редкими сливовыми деревьями и яблонями. Не так далеко серебрился пруд, на берегу которого росла плакучая ива.
Что это за место – непонятно, но Рукия была убеждена, что они не покинули Руконгай.
Поразмыслив, она решила до поры до времени не злить Ичимару, и искать способ тихо улизнуть. Надо признать, что Гин пока был в благодушном настроении, если к нему вообще можно отнести такие слова. По крайней мере, он не играл ее разумом и не рубил людей направо и налево с маниакальным блеском в глазах.
Она не сомневалась в том, что Ичимару ее похитил, чтобы начать переговоры с Готеем. Вот только сути этой игры она не понимала. Сейрейтей не простит его, даже если на кону будет жизнь Кучики Рукии.
Гин встал с кресла и ушел в другую комнату. Когда он вернулся, в его руках был сосуд с дымящимся напитком.
– Выпей это, пожалуйста. Ты мне призрака напоминаешь.
Рукия послушно взяла горячий бокал и поднесла его к своим губам. Она почувствовала сильный аромат трав.
Сомнение отразилось в ее глазах, и Гин улыбнулся.
– Не яд. Не наркотик. Пей, не бойся, я бы нашел лучший способ тебя убить. Или подчинить.
Она пригубила бокал потому, что в глубине души признавала правоту его слов. Странный напиток оказался приятным на вкус и очень мягким. Рукия осушила бокал и даже не заметила. Тепло мгновенно разлилось в крови, и девушке казалось, что она освобождается от тяжести, которую носила на сердце последние несколько месяцев.
– Я знаю, что с тобой произошло.
Она послала ему вопросительный взгляд, но не промолвила ни слова.
– Зачем ты вообще вмешалась в эту битву? Ты решила, что сможешь победить капитана Айзена?
– Там был Ичиго, – отозвалась она искренне.
Что-то промелькнуло в лице Гина, точно рябь пробежала по зеркальной глади воды, и тут же исчезло.
– Ты, должно быть, сильно переживаешь, – заметил он, вновь опускаясь в кресло. – Не стоит, Рукия-чан, я тебе помогу.
Ее тело наливалось приятной тяжестью. Рукия еле слышно спросила:
– Что ты мне дал?
– Конечно, не безвозмездно. Хотя… Там посмотрим.
– Что ты мне дал, Ичимару? – повторила она громче.
– Не беспокойся, это совершенно безвредное снотворное. Мне нужно, чтобы ты отдохнула, ты сама на себя не похожа, и это здорово портит мои планы.
– Я не хочу спать… – пробормотала она. – Я хочу домой.
– Домой? Ты только и делала, что сбегала из дома. Много ли людей пыталось тебя там удержать?
Перед ее глазами плясали разноцветные пятна. Рукия как могла боролась со сном.
– Меньше, чем тех, кто пришел за тобой, верно? Твои обожаемые друзья, ради которых ты так опрометчиво пошла в Лас Ночес на рандеву с прошлым. Твой брат… которому я желаю ночных кошмаров до конца его дней. Где они сейчас, Рукия?
Она попыталась встать, но тотчас рухнула обратно. И вдруг почувствовала, как его рука нежно отводит волосы с ее лица.
– Рукия-чан никогда не бывает до конца откровенной с людьми, которых любит. Но я не отношусь к этому разряду людей. Рукия-чан, не просит о помощи… Но мне не нужно просьб. Придется тебе смириться…
Последние его слова едва дошли до ее сознания. Тихий голос Ичимару растворился в окутавшем ее полумраке.
Этот странный человек… Наверно, сошел с ума от одиночества.
Оставив ее мирно спать, Ичимару вышел на крыльцо и взглянул на темнеющее небо. Он был не в восторге от ситуации. Ему вовсе не улыбалось ей помогать, видит бог, это девчонка заслужила быть наказанной на все свои кармические жизни вперед.
К тому же, есть что-то странное в похищении человека для его же блага. И он рискует, сильно рискует…
Но не хочется видеть ее в таком отчаянии. Не виноват же он в том, что любит ее.
4.
Некоторые люди скорее смирятся с существованием тысячи абсурдных миров, чем признают, что для них нет места в их собственном.
Айзен Соске
Айзен Соске
Утро принесло Рукии прилив сил. А когда она вышла из дома и увидела безоблачное небо, ей стало еще лучше. Ситуация была странной, но Рукия не чувствовала себя подавленной. Вчера Ичимару словно расставил фигурки на шахматной доске, за которой она поневоле оказалась. И он даже сделал свой ход, позволив ей на мгновенье прочитать его намерения.
Он хочет помочь ей вернуть способности взамен на заступничество перед Готеем. Немного наивно с его стороны, однако не так лишено здравого смысла как кажется. Будучи любимой сестрой главы клана Кучики Рукия могла спокойно обратиться за помощью к своему брату. Влияние последнего не подвергалось сомнению. И хотя Ичимару был отступником и зачинщиком заговора, с учетом того, что Готей как организация перестал существовать, Гина все равно не могут судить по законам военного времени.
Беда для Ичимару состояла в том, что его ненавидели не за то, что он делал или не сделал, а за сам факт его существования. Пожалуй, в экс-руководстве Готея не осталось ни единого лояльного к нему человека. Включая его собственного лейтенанта, то есть бывшего лейтенанта, и его единственного друга. Бывшего друга.
В любом случае это не повод для переживаний Рукии, она Ичимару ничего не обещала.
– Доброе утро, – негромкий голос прервал ее размышления. Рукия обернулась и увидела, как Гин выходит из-за высокого дерева.
– Мы в Руконгае? – спросила она сухо.
– Хорошие манеры должны прививаться с детства, все больше в этом убеждаюсь.
– Оставь свои убеждения при себе. Мы в Руконгае?
– Это имеет значение? Что бы я тебе ни сказал: Уэко Мундо или Сейрейтей, Руконгай или Генсей, сейчас ты в мире Ичимару Гина, это единственное, что тебя должно волновать.
– Звучит воистину угрожающе, – пробормотала она, вглядываясь за горизонт.
– Тебе, может, это покажется неправдоподобным, но сейчас ты в безопасности больше, чем когда бы то ни было.
Она невольно следила за тем, как край его хаори колышется на ветру. Странно было видеть Ичимару в такой домашней обстановке.
– Рукия-чан больше не хочет бежать?
– А ты меня отпустишь? – мгновенно оживилась она.
– Почему нет… Если назовешь мне хоть одну причину для этого.
– Мне здесь не место.
– Это не причина, – выдохнул он. – Это неизвестно чем подкрепленный вывод.
– Я должна быть рядом с братом!
– Кто тебе это сказал?
– Ты преступник!
– А, мы снова перешли на личности… Впрочем, я все равно не вижу связи.
Рукия шагнула к нему, глядя на его лицо в ярком дневном свете.
– А причина быть здесь у меня есть? – понизив голос, спросила она.
– Разумеется.
– Неужели? И в чем же она, а, Ичимару?
– Она проста и лежит на поверхности. Ты должна быть здесь потому, что я этого хочу.
Ее глаза сузились, как у сердитой кошки.
– Допустим, я не могу на тебя напасть потому, что не знаю, как отсюда выбраться…
– Может потому, что ты все равно не можешь победить? – ввернул он, но она оставила его слова без внимания.
– … но почему ты решил, что чего-то от меня добьешься?
– Я рассчитываю на твое благоразумие, – пожал он плечами. – И не надо на меня смотреть так, словно я собираюсь бросить тебя в колодец. Я отпущу тебя, когда к тебе вернется сила. Не раньше.
– Зачем тебе это надо?!
– Зачем? Даже будучи шинигами ты не могла себя защитить. Страшно представить, что будет теперь. Но я уже насмотрелся душераздирающих сцен на всю жизнь вперед, поэтому и решил вмешаться.
– Знаешь, это смешно, – пробормотала она. – Думаешь, я поверю, что ты хочешь защитить меня? Мне от тебя одного и нужна защита… Тем более, я все равно не буду участвовать в битвах теперь…
– О, еще как будешь, – возразил он уверенно. – Как только жизнь тех невразумительных личностей, которых ты зовешь друзьями, вновь повиснет на волоске, ты возьмешься за меч, даже если у тебя не будет надежды на шикай. А меня в этот момент может не оказаться рядом.
Рукия смотрела на него, не веря своим ушам. Она не понимала, как человек может быть настолько лживым. И главное – зачем ему нужно говорить ей такое, ведь он не мог не понимать, что она ему не верит. Иногда в разговоре с Ичимару хотелось заткнуть уши и затопать ногами, чтобы не слышать абсурда.
Ей и сейчас показалось подавляющим такое его обращение, но она не стала срываться на крик, это все равно бессмысленно.
Да уж, после всего, что ей пришлось пережить, заточение наедине с Ичимару Гином казалось самым тяжелым испытанием. Их борьба, возможно, только начиналась, а Рукия не знала, как себя вести.
И еще неизвестно через что он собирается ее провести.
– Я хочу есть, – сказала она вдруг. Гин улыбнулся ей, точно отвлекаясь от своих мыслей, и Рукия нахмурилась. – Сколько мне придется выслушать остроумных замечаний для того, чтобы ты меня покормил?
– Лишь одно философское: просящего да услышат. Идем.
5.
Нет, капитан, очаровывать мужчин – это вовсе не все, что я умею! Но благодаря
этому умению мне больше ничего и не нужно уметь!
Мацумото Рангику
этому умению мне больше ничего и не нужно уметь!
Мацумото Рангику
Рукия смотрела на предложенную ей еду и чувствовала, как в ней пробуждается ирония.
– Ичимару, ты живешь на сухофруктах и консервантах? – спросила она сладким голосом. – Тогда ты точно не протянешь до того момента, когда тебя придут убивать.
– Кто? – Гин улыбнулся, разливая чай.
– За эту честь люди дерутся, – Рукия скептически посмотрела на маленькое блюдце перед собой. – Ты выживаешь на одной хурме?
– Рукия-чан, не жалуйся. Если будешь хорошо себя вести, я свожу тебя в итальянский ресторан, а пока раздели со мной эту скромную трапезу.
Рукия вовсе не хотела жаловаться, но просто не смогла удержаться. С другой стороны, она понимала, что не стоит дразнить Ичимару, пока он проявляет такое великодушное к ней отношение. С позиции тюремщика, конечно.
– Все же лучше, чем Руконгай, – заметила она покладисто и взяла чашку с рисом.
– Не лестное сравнение. Если моя память меня не подводит, там еду приходилось добывать по кусочкам.
– А потом снова делить на кусочки, чтобы хватило всем… – задумчиво отозвалась она.
– Такого не помню.
– Ты меня не удивил.
– Забавно, – пробормотал Ичимару, не обращая внимания на колкость. – Иногда мне казалось, что в Руконгае даже яблоки не растут на деревьях.
– Просто их обрывали раньше, чем ты мог до них добраться.
– Такие же наглые девчонки как ты. Рукия-чан, наверно, провела свою жизнь на деревьях.
– Что-то вроде…
«Молодец, Рукия, – прозвучал довольный голос в ее голове. – И у Ичимару есть слабости, видно он и впрямь заскучал без общества… Ну что же, если эта болтовня поможет усыпить его бдительность…»
Чувствуя свое неоспоримое превосходство, она потянулась к тарелке с орехами и наткнулась на пальцы Ичимару.
– О, прости, – тотчас отдернув руку, пробормотала Рукия.
– Ты такая милая, что у меня на душе неспокойно, – заметил Гин, пододвигая к ней тарелку.
– О чем ты говоришь? – как можно более невинным тоном осведомилась она.
– Как-то ты подозрительно быстро смирилась со своей судьбой.
– Дело не в том.
Рукия со странной решимостью взглянула ему в глаза.
– Если ты и правда хочешь помочь мне… Это было бы замечательно.
Она едва не поперхнулась собственными словами, и в ней взбунтовались все худшие черты характера. То, что Гин смотрел на нее взглядом «вижу-женское-коварство-насквозь», вовсе не помогало.
Рукия тревожно наблюдала, как он подносит к губам пиалу, делает глоток и вновь переводит на нее взгляд. Сдерживая дрожь, она призвала на помощь все свое актерское мастерство, которое когда-то оттачивала в Каракуре.
– Ичимару… Можно спросить?
– Прошу.
– Почему… я?
– Почему ты что? – негромко произнес он. Голос его был мягок, но Рукии показалось, что под нею закачался пол. Кого она вздумала обманывать…
– Почему ты меня сюда привел? – громче спросила она, пытаясь развеять собственную тревогу. – И почему ты хочешь мне помочь?
– Ты сама ответила. Ты здесь потому, что я хочу тебе помочь. Я этого хочу потому, что мне не нравится мысль о твоей смерти.
– Но… почему?
– Потому что я в определенном смысле тобой дорожу.
– Хочешь, чтобы я тебе помогла, – подсказала она ему ненавязчиво и чуть склонила голову, пытаясь вновь поймать его взгляд.
– Ну, если ты это так называешь… – Гин поставил пиалу на стол. Похоже, ее вкрадчивый тон начинал его забавлять.
– Я… могу попробовать, – с воодушевлением проговорила Рукия. – Ты не в таком уж плохом положении. Я могу поговорить с братом.
– Каким образом в нашем разговоре возник твой брат?
– Он сильнее, чем я, его послушают… Когда речь шла об Улькиорре…
– Вспомнил.
Рукия вздрогнула и тут же нахмурилась.
– Извини?
– Этот тон, – Гин хмыкнул. – Ты меня сейчас предлагала спасти от ужасной судьбы, как я понимаю? Вот я и думал, кого ты мне напоминаешь с таким ужасающим выражением сострадания на лице, которое тебе, маленькая лицемерка, совсем не идет.
Ее лицо залила краска гнева, но она попыталась взять себя в руки.
– Ичимару, я не совсем понимаю…
– Иноуэ Орихиме, твоя подруга, да?
– Накама, – оборвала она его. От очаровательного щебетания не осталось и воспоминания.
– Ты говорила точь-в-точь как она. О, Рукия-чан, не бери пример с людей, в которых даже неправильность… какая-то чересчур правильная.
– Не смей говорить о ней плохо! – Рукия вскочила, едва не опрокинув чайный столик. Она пока не успела сообразить, оскорбили ли Орихиме или нет, впрочем, одной насмешки в голосе Гина хватило.
– Прекрасно, прекрасно, теперь ты больше похожа на себя… – кивнул Гин. – Моя Рукия вряд ли предложила бы меня спасти.
– Я вовсе не…
– Не поддаешься на провокации? – подсказал добрый Гин.
– У тебя нет права говорить, как я должна себя вести! – отрезала она запальчиво. – Ты меня совсем не знаешь!
Гин снова взял пиалу в ладони и задумчиво заговорил:
– Ты из Инузури, твою сестру звали Хисана, в детстве ты любила командовать мужчинами, с возрастом эта пагубная привычка не исчезла, ты дружишь с Абараи-куном, была влюблена в лейтенанта Шибу, у тебя самый красивый меч в Обществе Душ, ты любишь рисовать, ты боготворишь брата, ты боишься меня. Ты выбрала одиночество, так как страшишься потерь. Ты эгоист, прикрывающийся альтруизмом. Ты никогда никого не целовала. Не умеешь выбирать, и вкус оставляет желать лучшего. Любишь скрещивать руки на груди, кстати, эту привычку я подхватил у тебя. Характер у тебя достаточно неуравновешенный, поэтому ты стараешься его скрывать. А, ну я еще мог бы сказать о связи с Куросаки-куном, но не хотелось бы использовать этого мальчишку как характеристику твоей личности.
Медленно Рукия села на свое место. Гин спокойно пил чай.
– Не знаю, за какие слова из этого списка ты больше всего заслуживаешь хорошего удара, – пробормотала она.
– А где я промахнулся?
Ответить ей было нечего, и она занялась созерцанием чая в своей пиале. Гин ее слегка огорошил переходом от иронии к абсолютно серьезному тону. И хуже всего то, что он без запинки выдал все то, что другие не смогли бы рассказать о ней и за час.
– Кстати, твоя подруга преподнесла сюрприз всем нам, – насмешливо заметил Гин. – Как же ты ее не отлучила от своего общества за столь чудовищную любовную связь?
– Я тебя предупреждаю, Ичимару, – сквозь зубы произнесла Рукия. – Обо мне говори что угодно, о ней и заикаться не смей. Она стоит десяти таких как ты.
– До чего же удручающая, неправдоподобная привязанность, – отметил Гин. – Когда я слышу подобное от людей, мне кажется, что они хотят самих себя убедить в своих светлых бескорыстных чувствах. Особенно, если это две дамы на сердце одного короля…
В ее глазах мелькнула тень недоумения, и Гин фыркнул.
– Она тебя ревновала, ты этого не знала? И к Куросаки Ичиго, вашим отношениям с ним, и к той дружбе, которая могла бы быть между нею и тобой… Ведь из-за этой ревности бедная девочка не могла тебе открыться до конца, а ты, моя дорогая, так непроницательна… Впрочем, ладно. Надеюсь, не будет проблем с обсуждением Улькиорры?
– Он хороший человек, – произнесла Рукия без запинки. – И можешь даже не пытаться убеждать меня в обратном.
Она помнила, как он спас Орихиме в последней битве, и этого хватило, чтобы она поверила ему. Позже она с Иноуэ просила Бьякую о помощи, и Рукии казалось, что ничего более правильного, чем заступничество за арранкара, она еще не делала в своей жизни.
– А что? – голос Гина оторвал ее от воспоминаний. – Боишься, что твоя слепая преданность подруге и ее вспыхнувшей страсти поколеблется от слов жалкого меня? Боишься того, что его любовь к ней перестанет казаться такой искренней?
– Улькиорра ее полюбил за то, что она стала его светом, – суровый голос Рукии убил романтику, заложенную в фразе, на корню. – Он сам так говорил.
– Я сейчас заплачу. Дал бы обет суточного молчания за возможность присутствовать, когда он говорил такую ерунду.
Рукия удивленно на него посмотрела.
– О чем ты?
– Улькиорра всегда любил окрашивать фразы чем-то ярко драматичным, – фыркнул Гин. – Эта девушка задела его не потому, что стала его светом, а потому что открыла глаза. Разные вещи.
– Не понимаю…
– Чего же тут непонятного? Мир и люди вокруг тебя – это то, что объективно существует. Думаешь, солнца не было до того, как Улькиорра его разглядел? Не мир поменялся, а призма его восприятия.
– Думаешь, сначала он полюбил ее и потом иначе взглянул на жизнь?
– Вот именно. Он не из тех людей, которые проникаются светлыми идеями и впоследствии влюбляются в их проповедника.
– И… – медленно проговорила Рукия.
– И любить можно кого угодно.
Это немножко подрывало ее жизненные устои. Рукия мысленно подивилась тому, куда зашла их беседа. Она чувствовала, что категорически не согласна с Ичимару, но не могла придумать, в чем именно.
– Мне нравится, как сейчас выглядят твои волосы, – сказал вдруг Гин.
– Это… – Рукия невольно поднесла руку к блестящим прядям, спускающимся ниже плеч, и тут же сердито отмахнулась. – Это не очень-то удобно… С короткими было лучше. Не представляю, как женщины каждый день справляются с длинными волосами.
– Мне кажется, оно того стоит. Ты красива.
Она проигнорировала комплимент и пробормотала:
– Может, мне собирать волосы, как делает лейтенант Исе.
Трудно было поверить, что они заговорили о прическе, с другой стороны, ситуация в целом была абсурдной.
– Может, как у капитана Уноханы? – Гин тонко улыбнулся. – Во времена Академии она носила стандартную косу, однако как-то раз один глупый студент дернул ее за косичку потехи ради. Студента, конечно, потом откачали, но наша капитан Унохана, будучи образцом милосердия стала носить косичку спереди, чтобы другие шутники не пали жертвой ее ясных глаз и реяцу. Не то, чтобы это требовалось…
– Неправда! – воскликнула Рукия в ужасе.
– Секретная информация, Рукия-чан. Тебе ведь можно доверять?
– Откуда ты знаешь?
– От капитана Киораку, – пожал плечами Гин.
– Тогда это точно не секрет, – убежденно проговорила Рукия.
– Не будь такой нехорошей.
– Не верю, что капитан Унохана могла напасть на студента.
– При том, что ты сама несдержанна сверх меры?
– Но капитан Унохана!..
– Так и она когда-то была молода. Еще студенткой она обставляла главнокомандующего в кендо. И в Академии была просто грозой других студентов. Намного позже она стала такой спокойной и невозмутимой. Кстати, твой уважаемый брат тоже не всегда был ледяным изваянием. Но истории о нем я лучше приберегу на другой раз.
– Что ты можешь знать о моем брате? – с чопорным видом бросила она и тут же испугалась, что он сейчас выдаст еще и подробный список фактов о Бьякуе.
– Например, то, что он иногда становится досадной помехой.
Она ничего не ответила, хотя было видно, как она сердита.
– Рукия-чан, я хочу взглянуть на тебя в деле, – проговорил Гин поднимаясь. Он улыбнулся, глядя на ее макушку. – Можешь отомстить мне за все насмешки над великим благородным родом Кучики.
@темы: картинки, fan-fiction, Гин/Рукия, Bleach
-
-
01.02.2010 в 18:39Ладно, радуйся жизни...
-
-
01.02.2010 в 18:47Вот же... Гин
-
-
01.02.2010 в 18:49Как ты думаешь, чего мне не хватает? Может, ума?
-
-
01.02.2010 в 18:50А с чего ты взяла что это оскорбление?
или решила меня добить?
-
-
01.02.2010 в 23:49-
-
05.02.2010 в 00:12Спасибо тебе большое,оно прекрасно!Завтра перечитаю обязательно!
-
-
05.02.2010 в 00:22-
-
09.02.2010 в 22:51После сегодняшних спойлеров,это самое лучшее лекарство.Кубо сходит с ума,а у меня Рукия уходит на поиски Гина.А у меня Гин открывает Рукии глаза,а у меня Рукия взрослеет.Вот оно счастье.
Спасибо,родная.Огромное.
-
-
09.02.2010 в 23:39-
-
14.09.2010 в 23:16спасибо)
-
-
17.04.2016 в 18:35